Армянские сказки

[слезинка]

В давние времена жил царь с царицей. Был у них один- единственный сын
Вачаган. Отец с матерью души в нем не чаяли и ни днем, ни ночью не
спускали с него глаз. Слуги толпами ходили за Вачаганом, предупреждая все
его желания. В двадцать лет царевич был чахлый и хрупкий, как цветок,
выросший без солнца.
Однажды старый врач Лохман, слава об искусстве которого разнеслась по
всему свету, пришел к царю и говорит:
- Царь! Если ты хочешь, чтобы твой сын Вачаган не сошел раньше времени в
могилу, то не держи его в четырех стенах. Широки зеленые степи, высоки
агванские горы. Много в них диких зверей и птиц. Пусть царевич Вачаган
займется охотой. Только не
Царь послушался мудрого Лохмана. И царевич, одетый в простое платье, с
утра уезжал в горы вместе со своим верным слугой Вагинаком. Царевич так
увлекся охотой, что часто ночь заставала его врасплох, и он вынужден был
пользоваться гостеприимством радушных крестьян, зачастую деливших с
усталыми путниками кусок хлеба и кувшин молока.
Вачаган чутко прислушивался к людским нуждам, и не раз продажный судья
попадал в тюрьму. Вдовы и сироты, не поведав царю своих бед, получали
деньги из царской казны, и бедные общины неведомо откуда получали помощь.
Однажды, разгоряченный охотой Вачаган в сопровождении слуги прискакал в
деревню Ацик и остановился у родника.

[слезинка]

У родника гурьбою толпились девушки, пришедшие с кувшинами за водой.
- Напоите меня, девушки! - попросил Вачаган.
Одна девушка наполнила кувшин и передала его другой. Та, вместо того чтобы
передать кувшин Вачагану, вылила его на землю. Тогда первая девушка снова
наполнила кувшин и передала его подруге. Девушка вылила и этот кувшин на
землю.
- У меня горло пересохло от жажды, дай же мне воды! - воскликнул Вачаган.
Девушка рассмеялась и снова вылила воду на землю.
Вачаган разгневался, но девушка не обращала на это внимания. Она словно
забавлялась - то подставит кувшин под струю, то снова выльет воду. И
только на шестой раз она подала кувшин Вачагану.
Утолив жажду, Вачаган спросил у девушки:
- Почему ты не дала мне сразу напиться? Шутила ли ты или хотела меня
рассердить?
- У нас нет обычая: шутить с незнакомцами, - строго ответила девушка.
- Я видела, что вы разгорячены охотой, а вода в роднике холодна, как лед.
Даже разгоряченного коня хороший хозяин не поит холодной водой.
Такой ответ поразил Вачагана, но еще больше поразила его красота девушки.
- Как тебя зовут, красавица?
- Анаит.
- Кто твой отец?
- Мой отец - пастух Аран. Но зачем тебе знать наши имена?
- А разве это грех?
- Если это не грех, то назови себя и скажи, откуда ты родом?
- Солгать тебе или сказать правду?
- Делай, как найдешь для себя достойным.
- Достойным для себя Я нахожу правду. Но своего имени Я не могу тебе
открыть.
Анаит взяла свой кувшин и ушла.

[слезинка]

С тех пор Вачаган потерял покой. Образ Анаит не покидал его ни днем, ни
ночью. Все чаще и чаще ездил он в деревню Ацик, чтобы хоть мельком увидеть
красавицу. Верный слуга Вагинак доложил об этом царю с царицей.
Царь позвал сына и сказал:
- Сын мой Вачаган! Тебе минуло двадцать лет. Ты - моя единственная
надежда, ты - опора моей старости. Настало время тебе жениться.
- Я уже выбрал себе невесту, отец.
- Кто же она? Дочь какого царя? - обрадовался отец.
- Она Дочь пастуха из деревни Ацик. Имя ее - Анаит.
- Это невозможно, - замахал руками царь. - Забудь о ней скорее. Помни, что
царский сын должен выбирать себе в невесты либо царевну, либо княжну. У
грузинского царя три дочери - выбирай любую. У князя гунарского –
красавица дочь, единст
- Нет, - отвечал Вачаган.
- Ну, тогда женись на дочери военачальника Варсеник. Она выросла на наших
глазах, красавица, и будет тебе верной женой и нам покорной дочерью.
- Нет, отец! Если ты хочешь, чтобы я женился - знай: нет для меня другой
невесты, как Анаит, дочь пастуха.
Долго уговаривал царь сына, но тот твердо стоял на своем.
Тогда царь выбрал богатые подарки, позвал верного Вагинака, и тот в
сопровождении двух вельмож поехал в деревню Ацик сватать Анаит, дочь
пастуха.
Старый Аран приветливо принял гостей и разостлал для них ковер.
- Какой чудесный ковер! - удивлялись гости. - Это работа твоей хозяйки?
- Нет, я вдовец! - ответил Аран. - Моя жена умерла десять лет тому назад.
Это работа моей дочери Анаит.
- Такого ковра нет даже в нашем дворце. Твоя Дочь искусная мастерица.
Слава о ее красоте дошла до дворца. Царь послал нас для переговоров. Он
хочет взять твою Дочь Анаит в жены своему сыну.
Вельможа ждал, что Аран не поверит своим ушам или запляшет от радости. Но
пастух продолжал молча сидеть на ковре и ничем не проявил своей радости.
- Что с тобою, Аран? Ты не рад такой высокой чести?
- Дорогие гости, - усмехнулся старый пастух. - Я благодарен царю за
великую честь взять из дома жалкого пастуха украшение для царских палат. Я
могу подарить царю этот прекрасный ковер, но дочь моя сама распоряжается
своей судьбой.

[слезинка]

Вельможи переглянулись между собою.
В комнату вошла Анаит, поклонилась приезжим и села за пяльцы. Ее тонкие
пальцы мелькали, как белые бабочки.
- Посмотри, Анаит, какие богатые дары прислал тебе наш царь, - сказал
Вагинак, вынимая шелковые платья и драгоценные украшения.
Анаит мельком взглянула на все и спросила:
- За Что же мне такая милость?
- Царь хочет тебя в жены своему сыну Вачагану. ты напоила его водой из
родника. И вместе с кувшином Он отдал тебе свое сердце.
- Значит, тот прекрасный юноша - сын царя? - удивилась Анаит. - Но знает
ли он какое-нибудь ремесло?
- Зачем царскому сыну ремесло? - рассмеялся Вагинак. - Все подданные – его
слуги.
- Сегодняшний господин - завтра может стать слугой. Ремеслом должен
владеть каждый, будь он царь или слуга.
Вельможи переглянулись между собой.
- Значит, ты отказываешь царевичу только потому, что он не знает ремесла?
- переспросили вельможи.
- Скажите царевичу, что он мне мил, но я поклялась выйти замуж только за
человека, знающего ремесло, и не могу нарушить клятву.
Послы вернулись во дворец и рассказали обо всем.
Царь с царицей обрадовались, думая, что уж теперь Вачаган откажется от
своего намерения.
Но Вачаган сказал:
- Анаит права. И Царь - человек. А каждый человек должен быть мастером
какого-нибудь дела.
И решил Вачаган научиться ткать парчу.
Из Персии привезли мастера, и за один год Вачаган превзошел своего
учителя. Своими руками он соткал из тончайших золотых ниток подвенечное
платье и послал его Анаит. Девушка долго любовалась чудесным узором и дала
свое согласие выйти замуж за Вачагана.
Семь дней и семь ночей шел свадебный пир. Царю так понравилась Анаит, что
он с радости на три года освободил всех крестьян от налогов, и в стране
сложили такую песню:
Встало солнце золотое в день свадьбы Анаит,
Дождь из золота полился в день венчанья
Анаит,
Все поля озолотились, все налоги позабылись,

Все пополнились амбары благодатными хлебами.

Честь и слава нашей мудрой, златокудрой
Анаит!

[слезинка]

Вскоре после свадьбы царь послал по делам верного слугу Вагинака в дальний
край своего царства, и тот бесследно исчез.
Годы шли, царь с царицей умерли, и на трон взошел Вачаган.
Однажды Анаит сказала мужу:
- Вачаган! Я замечаю, что ты не знаешь, что делается в твоем царстве.
Люди, которых ты созываешь на совет, не говорят тебе всей правды. Чтобы
успокоить тебя, они говорят, что все хорошо. А так ли это на самом деле?
Сбрось на время царские одеж
- Ты права, Анаит. Но кто же без меня будет управлять государством?
- Я! И сделаю это так, что никто не будет знать о твоем отсутствии.
- Хорошо, Анаит. Завтра я покину дворец, и если через двадцать дней я не
вернусь, значит, со мною случилась беда.
В простой крестьянской одежде Вачаган отправился в дальний путь.
Много он видел, много слышал, но самое необычайное случилось с ним на
обратном пути в городе Пероже.
Однажды он сидел на городской площади и увидел толпу народа, следующую за
седовласым старцем. Старец медленно ступал, перед ним очищали дорогу и
подставляли под ноги по кирпичу.
- Кто этот старец? - спросил Вачаган.
- Это великий жрец, он до того свят, что не ступает ногою на землю из
боязни раздавить какое-нибудь насекомое.
В конце площади старец опустился на разостланный ковер и начал проповедь.
Вачаган протиснулся вперед, чтобы разглядеть и послушать старца. Старец
заметил Вачагана и подозвал его к себе.
- Кто ты и откуда?
- Я из далекой, чужой земли. Пришел искать в ваш город работы.
- Пойдем со мной. Я дам тебе работу и щедро заплачу за нее.
Вачаган последовал за старцем. На краю города старец отпустил провожавшую
его толпу. Остались лишь жрецы и носильщики, нагруженные тяжелою кладью.
Все они были чужестранцы. Вскоре показался какой-то храм, окруженный со
всех сторон высокой стеною.
Великий жрец остановился около железных ворот, отпер их огромным ключом и,
впустив всех, снова запер замок.

[слезинка]

Вачаган увидел перед собой храм, увенчанный голубым куполом, окруженный
маленькими кельями. У этих келий носильщики сложили свою кладь, и великий
жрец повел их в храм. В глубине храма, близ алтаря, великий жрец нажал
незаметную пружину, и стена раздвинулась надвое. За ней виднелась новая
железная дверь. Великий жрец открыл эту дверь и сказал:
- Войдите, люди. Здесь вас накормят и дадут работу.
Никто не успел сказать и полслова, как железная дверь захлопнулась, и все
погрузились во тьму. Ошеломленный, Вачаган бросился к дверям и изо всех
сил застучал:
- Откройте! Откройте!
Но ему отвечало только собственное эхо.
Ошеломленный, Вачаган молча поплелся вперед, туда, где виднелась слабая
полоска света. Остальные последовали за ним.
Падая и спотыкаясь, они добрались до скудно освещенной пещеры, откуда
неслись жалобные крики.
Навстречу им метнулась какая-то тень. Вачаган выпрямился во весь рост и
громко крикнул:
- Кто ты, человек или дьявол? Подойди и скажи, где мы?
Тень приблизилась и, дрожа, как лист в бурную ночь, остановилась перед
ним. Это был человек с лицом мертвеца. Его глубоко впавшие глаза сверкали
голодным блеском, щеки ввалились, синие губы обнажали беззубый рот. Это
был живой скелет, обтянутый кожей.
Заикаясь и плача, этот живой труп сказал:
- Следуйте за мной, и все поймете.
Они пошли по узкому коридору и вышли в другую пещеру, где такие же голые,
еле копошащиеся скелеты лежали на холодной земле, прижимаясь друг к другу,
и тщетно пытались согреться.
Проводник повел Вачагана дальше, через такую же пещеру, где в чинном
порядке стояли огромные котлы и такие же люди-тени копошились вокруг них,
мешая длинными палками какое-то варево.
Вачаган заглянул в котел и в страхе отпрянул назад. В котле варилось
человеческое мясо. Вачаган ничего не сказал своим товарищам по несчастью и
последовал за проводником.

[слезинка]

Тот привел их в огромную, тускло освещенную пещеру, где сотни
мертвенно-бледных, измученных людей вышивали, вязали, шили. Тем же путем
проводник привел их в первую пещеру и устало опустился на камень.
- Тот же старец так же заманил в эти пещеры и нас. Я потерял счет времени,
ибо тут нет ни дня, ни ночи и только бесконечной чередой тянутся кошмарные
сумерки. Знаю только, что все, кто попал вместе со мной, - погибли. Если
человек, попавший сюда, знает ремесло, его заставляют работать, если нет -
уводят на бойню, и оттуда он попадает в те ужасные котлы, которые вы
только что видели. Старый дьявол не один, все жрецы - его помощники.
Вачаган, не отрывая глаз, смотрел на говорящего и... узнал в нем своего
исчезнувшего слугу Вагинака.
Вагинак не узнал своего господина, и Вачаган, боясь, чтобы радость встречи
не порвала, как меч, тонкую нить жизни Вагинака, не назвал себя.
- Силы совсем оставляют меня, и тогда меня отправят на бойню, - грустно
сказал Вагинак. - И всех вас ждет та же судьба.
- Нет! - гневно воскликнул Вачаган. - Оставайся с нами, я верю, что мы
выберемся живыми из этого ада!
Вачаган расспросил своих спутников об их ремесле. Один оказался портным,
другой - ткачом, третий - вышивальщиком, остальные не знали никакого
ремесла.
- Будете моими помощниками, - заявил им Вачаган.
Вскоре с шумом распахнулись железные двери, и в пещеру вошел жрец,
окруженный со всех сторон стражей.
- Это новоприбывшие? - спросил он.
- Да, мы слуги твоей милости.
- Кто из вас знает какое-нибудь ремесло?
- Мы - искусные мастера. Мы умеем ткать ценную парчу. Она стоит в сто раз
больше, чем чистое золото.
- Неужели на свете есть ткань, которая стоит в сто раз больше, чем золото?
- удивился жрец.
- Я не лгу, - гордо ответил Вачаган.
- Хорошо, - поверил жрец. - Скажи, какие вам нужны инструменты, какой
материал, и идите в общую мастерскую работать.
- Нет, о господин! Чужие глаза не должны видеть нашу работу. Позволь нам
остаться здесь и прикажи посылать нам в пищу хлеб и плоды. Мы не едим
мясную пищу и, вкусив, сразу умрем, и вы лишитесь огромной выгоды.
- Хорошо, но горе, если вы обманете меня. Я пошлю вас на бойню и прежде
чем убить, предам всех страшным пыткам.

[Neznakomka]

Каждой ночью к водам Вана
Кто-то с берега идет
И без лодки, средь тумана,
Смело к острову плывет.

Он могучими плечами
Рассекает лоно вод,
Привлекаемый лучами,
Что маяк далекий шлет.

Вкруг поток, шипя, крутится,
За пловцом бежит вослед,
Но бесстрашный не боится
Ни опасностей, ни бед.

Что ему угрозы ночи,
Пена, воды, ветер, мрак?
Точно любящие очи,
Перед ним горит маяк!

* * *

Каждой ночью искры света
Манят лаской тайных чар:
Каждой ночью, тьмой одета,
Ждет его к себе Тамар.

И могучими плечами
Бороздит он лоно вод,
Привлекаемый лучами,
Что маяк далекий шлет.

Он плывет навстречу счастью,
Смело борется с волной.
А Тамар, объята страстью,
Ждет его во тьме ночной.

Не напрасны ожиданья...
Ближе, ближе... вот и он!
Миг блаженства! Миг свиданья!
Сладких таинств райский сон!

Тихо. Только воды плещут,
Только, полны чистых чар,
Звезды ропщут и трепещут
За бесстыдную Тамар.

И опять к пучинам Вана
Кто-то с берега идет.
И без лодки, средь тумана,
Вдаль от острова плывет.

И со страхом остается
Над водой Тамар одна,
Смотрит, слушает, как бьется
Разъяренная волна.

Завтра - снова ожиданья,
Так же искрится маяк,
Тот же чудный миг свиданья,
Те же ласки, тот же мрак.

Но разведал враг жестокий
Тайну любящих сердец:
Был погашен свет далекий,
Тьмой застигнут был пловец.

Растоптали люди злые
Ярко блещущий костер,
Небеса молчат ночные,
Тщетно света ищет взор.

Не заискрится, как прежде,
Маяка привет родной, -
И в обманчивой надежде
Бьется, бьется он с волной.

Ветер шепчет непонятно,
Над водой клубится пар, -
И вздыхает еле внятно
Слабый возглас: "Ах, Тамар!"

Звуки плача, звуки смеха...
Волны ластятся к скале,
И, как гаснущее эхо,
"Ах, Тамар!" звучит во мгле.

На рассвете встали волны
И примчали бледный труп,
И застыл упрек безмолвный:
"Ах, Тамар!" средь мертвых губ.

С той поры минули годы,
Остров полон прежних чар,
Мрачно смотрит он на воды
И зовется Ахтамар.

[анаида]

Разум и сердце.

Поспорили между собой разум и сердце. Сердце говорило, что люди живут для него, а разум настаивал на обратном. Надо сказать, что они не пошли к судье выяснять истину, а порешили действовать в одиночку и не вмешиваться в дела друг друга. Свой уговор они задумали испытать на одном крестьянине.
Наступило прохладное утро, наш крестьянин, как обычно, взял соху и пошел в поле. Только он начал пахать, как застряла соха в глубокой борозде. Нагнулся крестьянин и видит медный кувшин, а в кувшине золото. Призадумался мужик: «Как быть теперь? Ведь за такие деньги я смогу стать богатым».
Но тут же в голове мелькнуло другое: «А что если воры об этом узнают, угрожать начнут, стану отнекиваться - могут и убить». Размышлял так крестьянин над кувшином и вдруг видит, идет по дороге судья.
«А не лучше отдать золото судье?» - подумал пахарь и пустился бегом за судьей. Догнал крестьянин судью, привел на свое поле...
Но тут вновь вернулся к нему разум. Мгновенно опомнился мужик, спрятал медный кувшин с золотом за спину и говорит судье:
- Ага, ты ведь судья, стало быть, человек ученый, не ска*
жешь мне, какой из этих двух быков лучше?
Судья, услышав такие слова, выругал его и ушел. Ушел судья, и покинул крестьянина разум. Вновь призадумался он, мол, зачем я не отдал ему колото, что буду делать с этим добром, где хранить его?
Так он размышлял до вечера, пока не увидел на дороге судью, который возвращался из деревни в город.
Стремглав бросился он к судье, стал упрашивать, умолять, чтобы тот еще раз пришел к нему на поле.
Смекнул судья, что здесь что-то не то, согласился и пошел с пахарем. Как только подошли они к полю, разум вновь вернулся к крестьянину, и он, виновато улыбнувшись, сказал судье:
- Богом заклинаю, не сердись, взгляни на мое поле, что
больше - вчерашняя или сегодняшняя моя запашка?
На сей раз судья решил, что крестьянин наверняка чокнутый, улыбнулся и пошел своей дорогой. В тот же миг покинул мужика и разум. Молча уселся он на краю поля и не знает, что и делать.
- Господи! - вдруг крикнул в отчаяньи мужик. - Зачем я
не отдал судье зто добро? Куда мне его спрятать, чтобы не нашли
воры?
Недолго думая, запрятал он кувшин с золотом в мешок, в котором утром принес еду. Взял мешок с кувшином под мышку и быстро пошел домой.
- Жена, - уже в дверях крикнул крестьянин, - живо быков
привяжи, дай им сена, а я пойду к судье.
Увидела жена, что прячет муж мешок, решила хитростью узнать, что в нем.
- Не женское дело привязывать быков, - сказала жена,- хватит мне того, что я вожусь с овцами да коровами. Лучше сам пойди привяжи, а после иди куда хочешь.
Оставил крестьянин мешок с кувшином, пошел загонять быков в хлев. Пока он с быками да сохой возился, жена раскрыла мешок, увидела кувшин с золотом, вынула его, а в мешок поло-
жила камень. Привязав быков, муж взял мешок и заторопился прямиком к судье.
- Ага, вот тебе подарок, бери, - сказал крестьянин судье.
Но когда судья развязал мешок, крестьянин опешил. Рассердился судья, однако решил, что тут дело нечистое, велел немедленно посадить мужика в тюрьму и, мало того, приставил к нему двух людей, чтобы те ему сообщали, что будет делать и говорить крестьянин...
Сидя в тюрьме, мужик стал бормотать и показывать руками,- мол, кувшин был таких-то размеров, такой имел нос, форма кувшина такая-то, столько-то в нем было золота.
Тюремщики сразу же доложили судье, - так, мол, и так, он махал, показывал руками, но говорить - не говорил.
Судья велел вызвать крестьянина к себе:
- Расскажи, почему ты в тюрьме махал руками, что пока*
зывал?
Разум вновь вернулся к мужику, и крестьянин лукаво улыбаясь ответил судье:
- Тебя измерял, - голова твоя вот такая, шея такая, живот
такой, борода же вот такая, - и подумал я: у кого она больше-
у тебя или у нашего бородатого козла.
Судья рассердился и приказал крестьянина повесить. Накинули ему на шею петлю, а крестьянин взмолился:
- Не надо меня вешать, отведите к судье, и я расскажу ему всю правду.
Привели мужика к судье.
- Скажи всю правду, крестьянин. Я тебя слушаю! - сказал
судья.
- Нечего мне тебе сказать. Если бы не сняли с моей шеи
петлю, я бы наверняка погиб. Вот тебе и вся правда, -смиренно
ответил крестьянин.
Засмеялся судья, развеселил его крестьянин, и отпустил он мужика домой. А разум и сердце раскаялись, что действовали поодиночке, и решили отныне совершать все вместе, поняв, что человека делают человеком - разум и сердце, сердце и разум.