Большой фонтан Одесского юмора!!!

[Markanik]

Попробую!!!
Для истинных ценителей настоящего одесского юмора:eek:Всего нам смешного!!!Начну вот с этого:
"Разговоры мужчин среднего возраста о женщинах, кино и о многом другом"
ПРО ПОЛОВИНКИ
эта история, что мужчина и женщина — две половинки. И надо обязательно найти свою. А вдруг она где-нибудь в Уругвае? Вот как ты поймешь, что она там? Поэтому все обычно женятся на одноклассницах, сослуживицах… на тех, кто в доступе. А один, предположим, взял и зарубился. За ним в институте пять лет однокурсница бегала, симпатичная, — проигнорировал. Потому что чувствовал — не она. Поплыл в кругосветное путешествие — искать ту, единственную.

И вдруг — кораблекрушение. Спаслись двое — он и модель, невероятной красоты девушка, а еще и умная. И добрая. И порядочная… ну да, так не бывает, но для рассказа нужно. И вот они вдвоем на необитаемом острове. Проходит полгода. Она в него, конечно, влюбилась… потому что ну а в кого еще?.. а он в нее — нет. Ну не близка она ему. Не чувствует он, что она его половинка. Почему он должен влюбляться в первую встречную (чужого ему человека)? Так и живут — никак. Он только иногда так… с козами… для здоровья. А с ней — нет. Принципиально. Потому что чувствует, что где-то на другом конце света есть его половинка. Не хочет ей изменять.

Но вот их спасли. Он с красавицей холодно попрощался и уплыл в Уругвай. И в первом же портовом кабаке фигак (на тебе)! — лежит под столом его половинка. Такая горбунья-карлица лет 50, пьяная, естественно. И он сразу почувствовал: «Она! Половинка! Ужас-то какой!» Это вот ради нее он всем отказал… с козами намучился… Сложил ее в рюкзачок, увез с собой… ну, судьба.

Короче, с половинками, по-моему, это какая-то разводка. Хотя, конечно, хочется, чтоб так было…
ПРО КРИЗИС СРЕДНЕГО ВОЗРАСТА
Почему так легко было в детстве? Потому что было понятно, что хорошо, а что плохо. Сделал уроки — молодец. Бабушку через дорогу перевел — умничка! Принес двойку — плохой.

А сейчас стало неясно, что хорошо, что плохо. Нет, бабушку перевести через дорогу — по-прежнему хорошо. А вот — сделал одной женщине хорошо, а другой стало плохо. Или даже так — одной сделал хорошо, другой от этого плохо, а ты вообще все делал для третьей, а ей все равно. Так вот — что тут хорошо, а что плохо?

Да и с бабушкой, кстати, тоже сомнительно — ты ее перевел… а вдруг ей не надо было? То есть стал сомневаться даже в очевидных вещах. И если эти твои сомнения выразить в бабушках, переведенных через дорогу, то получится, что ты эту бабку водишь туда-сюда часа три. Посреди дороги остановился, думаешь: а вдруг это не та бабка? Может, она плохая и не надо было ее переводить. Не заслужила. А хорошая бабка стоит сейчас где-то на другом переходе и ждет тебя, а ты здесь эту старую гниду мотыляешь взад-вперед…

А еще хуже, если хорошую уже кто-то перевел… и главное, может, человек был плохой, непорядочный и перевел формально, для галочки, но он сделал хорошее дело, а ты нет. А еще, пока ты ее переводил, три человека в пруду утонуло, которых ты легко мог спасти… а тут эта дура орет: «Отпусти, сынок, хватит, не могу больше. Вот кризис среднего возраста пройдет — приходи, а пока прости, я по подземному переходу».

ПРО ИЗМЕНУ ДЕТЯМ
А вот изменить почему-то можно только мужу или жене. А почему нельзя изменить, например, детям? Представляете, тебя видели выходящим из «Макдоналдса» с чужим ребенком. Или друг уехал и оставил тебе ключи от зоопарка, и ты туда пошел с какими-то детьми, но очень боишься, что кто-нибудь увидит и расскажет твоим детям и они от тебя уйдут. И рухнет твоя родительская жизнь.

Или находит ребенок у тебя в кармане чек от конструктора «Лего». А ты ему «Лего» не покупал. Или ты приходишь домой, а от тебя пахнет сладкой ватой. Или просто на улице купил ребенку мороженое. Ну, душевный порыв. Один раз, ничего серьезного. А твой ребенок это заметил. «Ты его знаешь?» — «Да нет, просто купил мороженое». — «Да? И в который раз ты ему просто купил мороженое?» — «Я же тебе говорю, я его первый раз вижу». — «Еще лучше: первый раз видишь человека и сразу ему мороженое! Здорово!» — «Да что тут такого?» — «А ты не понимаешь?» И все; назавтра — шкафы пустые, игрушек нет и записка: «Прощай. Из детского сада меня заберет мама».

[nikola1988]

А ещё, когда в маршрутке говорят платить за проезд, то обязательно кто-то скажет , что он вчера уже заплатил.

А вообще, когда в Одессе находишься, смеяться можно перманентно

[Markanik]

Юмор в Одессе всегда жив, потому что есть море, соднце,и многие национальности!))

Выходят двое ребят. Первый, что постарше, говорит младшему: «Почему калитку не закрыл, ты что – в лифте родился?»(реальная история)
Жива Одесса!.....

[Markanik]

ШУТНИК.
Одесса... Был в этом городе такой водитель троллейбуса: приедет на конечную остановку, двери откроет, а сам выйдет и сидит в сторонке, покуривает. Народ понемногу заполняет салон. Поначалу сидят тихо, потом начинают возмущаться:
-Где этот водитель шастает?
-Мы, может, в филармонию опаздываем!
-За что боролись, за что талончики прокомпостировали?
А водитель незаметно зайдет на заднюю площадку и тоже начинает поддерживать:
-Куда диспетчеры смотрят? Если через пять минут водитель не придет-я сам за руль сяду!
И действительно, через пять минут заходит в кабину, закрывает двери - и вперед...
Женщины - в панике! Бабушки- в обмороке! Мужчины ищут стоп-кран...Короче, повязали шутника и высадили на ближайшей остановке.Да и выгнали тоговодителя из трамвайно-троллейбусного управления по собственному желанию!
Говорят, недавно он пошел на летчика местных авалиний переучиваться....
Александр Семиков.

[Markanik]

День, когда закончились хомячки!
Хомячки закончились еще до обеда, но дети стояли под окнами и скандировали:
- Хомячки!Хомячки!!!
Продали всех крыс и морских свинок! Сначала подкрашивали, пушистили хвостики, срезали лишние когти...Потом перестали. Долго, а брали и так. Втридорога втюхали черепаху.Обклеили ватой, обмакнули в полосатую краску и втюхали.
- Назову его Тормозом, -пообещал довольный малыш.
А потом пошло-поехало...
К вечеру, когда покупатели разошлись, недосчитались Верочки -кассирши.Она всегда сидела за кассой ТИХО, как мышка...
Василий Шимберев.

[Markanik]

Одесса.
Что мне нравится в Одессе, так это дух соперничества. Я люблю этот город- город, где даже троллейбусы идут на обгон друг друга.
Новая этика.
Почему меня все сторонятся? Никогда не догадаетесь! Я исчерпал лимит рукопожатий!.
Помню.
Первый день я в детском садике.Мама приходит меня забирать. А я ребенок "оторви и выбрось". Мама, с опаской:
-Ну и как там мой Слава?
Воспитатель:
-Если его Любить, то хороший...
И снова о правде.
Только часы нам правду говорят. Да и то: то спешат они ее сказать, то отстают...
Вячеслав Верховский.

[SuzanSiloyan]

Михаил Зощенко - "Рассказ о беспокойном старике"



У нас в Ленинграде один старичок заснул летаргическим сном.

Год назад он, знаете, захворал куриной слепотой. Но потом поправился. И даже выходил на кухню ругаться с жильцами по культурным вопросам.

А недавно он взял и неожиданно заснул.

Вот он ночью заснул летаргическим сном. Утром просыпается и видит, что с ним чего-то такое неладное. То есть, вернее, родственники его видят, что лежит бездыханное тело и никаких признаков жизни не дает. И пульс у него не бьется, и грудка не вздымается, и пар от дыхания не садится на зеркальце, если это последнее преподнести к ротику.

Тут, конечно, все соображают, что старичок тихо себе скончался, и, конечно, поскорей делают разные распоряжения.

Они торопливо делают распоряжения, поскольку они всей семьей живут в одной небольшой комнате. И кругом — коммунальная квартира. И старичка даже поставить, извините, некуда,— до того тесно. Тут поневоле начнешь торопиться.

А надо сказать, что этот заснувший старикан жил со своими родственниками. Значит, муж, жена, ребенок и няня. И, вдобавок, он, так сказать, отец, или, проще сказать, папа его жены, то есть ее папа. Бывший трудящийся. Все как полагается. На пенсии.

И нянька — девчонка шестнадцати лет, принятая на службу на подмогу этой семье, поскольку оба-два — муж и жена, то есть дочь его папы, или, проще сказать, отца,— служат на производстве.

Вот они служат и, значит, под утро видят такое грустное недоразумение — папа скончался.

Ну, конечно, огорчение, расстройство чувств: поскольку небольшая комнатка и тут же лишний элемент.

Вот этот лишний элемент лежит теперь в комнате, лежит этакий чистенький, миленький старичок, интересный старичок. Он лежит свеженький, как увядшая незабудка, как скушанное крымское яблочко.

Он лежит и ничего не знает, и ничего не хочет, и только требует до себя последнего внимания.

Он требует, чтобы его поскорей во что-нибудь одели, отдали бы последнее «прости» и поскорей бы где-нибудь захоронили.

Он требует, чтобы это было поскорей, поскольку все-таки одна комната и вообще стеснение. И поскольку ребенок вякает. И нянька пугается жить в одной комнате с умершими людьми. Ну, глупая девчонка, которой охота все время жить, и она думает, что жизнь бесконечна. Она пугается видеть трупы. Она дура.

Муж, этот глава семьи, бежит тогда поскорей в районное бюро похоронных процессий. И поскорее оттуда возвращается.

— Ну,— говорит,— все в порядке. Только маленько с лошадьми зацепка. Колесницу, говорит, хоть сейчас дают, а лошадей раньше, как через четыре дня, не обещают.

Жена говорит:

— Я так и знала. Ты, говорит, с моим отцом завсегда при жизни царапался и теперь не можешь ему сделать одолжение — не можешь ему лошадей достать.

Муж говорит:

— А идите к черту! Я не верховой, я лошадьми не заведую. Я, говорит, и сам не рад дожидаться столько времени. Очень, говорит, мне глубокий интерес все время твоего папу видеть.

Тут происходят разные семейные сцены. Ребенок, не привыкший видеть неживых людей, пугается и орет благим матом.

И нянька отказывается служить этой семье, в комнате которой живет покойник.

Но ее уговаривают не бросать профессию и обещают ей поскорей ликвидировать в комнате смерть.

Тогда сама мадам, уставшая от этих делов, поспешает в бюро, но вскоре возвращается оттуда бледная как полотно.

— Лошадей,— говорит,— обещают не так скоро. Если б мой муж, этот дурак, оставшийся в живых, записался, когда ходил, тогда через три дня. А коляску, говорит, действительно, хоть сейчас дают.

И сама одевает поскорей своего ребенка, берет орущую няньку и в таком виде идет в Сестрорецк — пожить у своих знакомых.

— Мне,— говорит,— ребенок дороже. Я не могу ему с детских лет показывать такие туманные картины. А ты как хочешь, так и делай.

Муж говорит:

— Я, говорит, тоже с ним не останусь. Как хотите. Это не мой старик. Я, говорит, его при жизни не особенно долюбливал, а сейчас, говорит, мне в особенности противно с ним вместе жить. Или, говорит, я его в коридор поставлю, или я к своему брату перееду. А он пущай тут дожидается лошадей.

Вот семья уезжает в Сестрорецк, а муж, этот глава семьи, бежит к своему брату.

Но у брата в это время всей семьей происходит дифтерит, и его нипочем не хотят пускать в комнату.

Вот тогда он вернулся назад, положил заснувшего старичка на узкий ломберный столик и поставил это сооружение в коридор около ванной. И сам закрылся в своей комнате и ни на какие стуки и выкрики не отвечал в течение двух дней.

Тут происходит в коммунальной квартире сплошная ерунда, волынка и неразбериха.

Жильцы поднимают шум и вой.

Женщины и дети перестают ходить куда бы то ни было, говорят, что они не могут проходить мимо без того, чтобы не испугаться.

Тогда мужчины нарасхват берут это сооружение и переставляют его в переднюю, что, естественно, в высшей степени вызывает панику и замешательство у входящих в квартиру.

Заведующий кооперативом, живущий в угловой комнате, заявил, что к нему почему-то часто ходят знакомые женщины, и он не может рисковать ихним нервным здоровьем.

Спешно вызвали домоуправление, которое никакой рационализации не внесло в это дело.

Было сделано предложение поставить это сооружение во двор.

Но управдом заявил:

— Это, говорит, может вызвать нездоровое замешательство среди жильцов, оставшихся в живых, и, главное, невзнос квартирной платы, которая и без того задерживается.

Тогда стали раздаваться крики и угрозы по адресу владельца старичка, который закрылся в своей комнате и сжигал теперь разные стариковские ошметки и оставшееся ерундовое имущество.

Решено было силой открыть дверь и водворить это сооружение в комнату.

Стали кричать и двигать стол, после чего покойник тихонько вздохнул и начал шевелиться.

После небольшой паники и замешательства жильцы освоились с новой ситуацией.

Они с новой силой ринулись к комнате. Они начали стучать в дверь и кричать, что старик жив и просится в комнату.

Однако запершийся долгое время не отвечал. И только через час сказал:

— Бросьте свои арапские штучки. Знаю — вы меня на плешь хотите поймать.

После долгих переговоров владелец старика попросил, чтобы этот последний подал свой голос.

Старик, не отличавшийся фантазией, сказал тонким голосом:

— Хо-хо...

Этот поданный голос запершийся все равно не признал за настоящий.

Наконец он стал глядеть в замочную скважину, предварительно попросив поставить старика напротив.

Поставленного старика он долго не хотел признать за живого, говоря, что жильцы нарочно шевелят ему руки и ноги.

Старик, выведенный из себя, начал буянить и беспощадно ругаться, как бывало при жизни, после чего дверь открылась и старик был торжественно водворен в комнату.

Побранившись со своим родственником о том, о сем, оживший старик вдруг заметил, что имущество его исчезло и частично тлеет в печке. И нету раскидной кровати, на которой он только что изволил помереть.

Тогда старик, по собственному почину, со всем нахальством, присущим этому возрасту, лег на общую кровать и велел подать ему кушать. Он стал кушать и пить молоко, говоря, что он не посмотрит, что это его родственники, и подаст на них в суд за расхищение имущества.

Вскоре прибыла из Сестрорецка его жена, то есть дочь этого умершего папы.

Были крики радости и испуга. Молодой ребенок, не вдававшийся в подробности биологии, довольно терпимо отнесся к воскресению. Но нянька, эта шестнадцатилетняя дура, вновь стала проявлять признаки нежелания служить этой семье, у которой то и дело то умирают, то вновь воскресают люди.

На девятый день вдруг приехала белая колесница с факелами, запряженная в одну черную лошадь с наглазниками.

Муж, этот глава семьи, нервно глядевший в окно, чтоб забыться, первый увидел это прибытие.

Он говорит:

— Вот, папаня, наконец за вами приехали лошади.

Старик начал плеваться и говорить, что он больше никуда не поедет.

Он открыл форточку и начал плевать на улицу, крича слабым голосом, чтоб кучер уезжал поскорей и не мозолил бы глаза живым людям.

Кучер в белом сюртучке и в желтом цилиндре, не дождавшись выноса, поднялся наверх и начал грубо ругаться, требуя, чтоб ему наконец дали то, за чем он приехал, и не заставляли бы его дожидаться на сырой улице.

Он говорит:

— Я не понимаю низкий уровень живущих в этом доме. Всем известно, что лошади остродефицитные. Нет, говорит, я в этот дом больше не ездок.

Собравшиеся жильцы совместно с ожившим старичком выпихнули кучера на площадку и ссыпали его с лестницы вместе с сюртуком и цилиндром.

Кучер долго не хотел отъезжать от дома, требуя, чтоб ему в крайнем случае подписали какую-то путевку. Без чего он никуда не поедет.

Оживший старик плевался в форточку и кулаком грозил кучеру, с которым у них завязалась острая перебранка.

Наконец кучер, охрипнув от крика, утомленный и побитый, уехал, после чего жизнь потекла своим чередом.

На четырнадцатый день старичок, простудившись у раскрытой форточки, захворал и вскоре по-настоящему помер.

Сначала никто этому не поверил, думая, что старик по-прежнему валяет дурака, но вызванный врач успокоил всех, говоря, что на этот раз все без обмана.

Тут произошла совершенная паника и замешательство среди живущих в коммунальной квартире.

Многие жильцы, замкнув свои комнаты, временно выехали кто куда.

Жена, то есть, проще сказать, дочь ее папы, пугаясь заходить в бюро, снова уехала в Сестрорецк с ребенком и ревущей нянькой.

Муж, этот глава семьи, хотел было устроиться в дом отдыха. Но на этот раз колесница неожиданно прибыла на второй день. И все кончилось вполне благополучно.

Так что тут была скорей нечеткость работы с колесницами, чем постоянное запоздание. Оно не повторялось всякий раз, а бывало, что ли, случайно. Раз на раз, как говорится, не придется. Ну, была неудача, недоразумение.

Но теперь это у них сгладилось. И они подают так, что прямо красота. Лучше не надо.

[Markanik]

Люблю Одессу....
Ни разу в ней не бывав,я всегда её любила - по книгам(с)
Из рассказов Дины Рубиной....посетивший Одессу в 93 году, после эмиграции в Израиль.
"промозглый ноябрь, некогда очаровательные, но обвешталые особняки, вывернутые лампочки в подъездах, выбитые окна... Первая наша встреча с легендарным городом как-то не заладилась. А может, грустно подумала я, Одессы-то уже и нет, одесситы разъехались, остались дожди, грязь, уныние и запустение...
С такими тяжёлыми мыслями я взобралась в вагон пустого, по вечернему времени, трамвая.
И первым делом увидела плакат, на котором была изображена дамочка, перебегающая трамвайные пути. Рисунок был снабжён четверостишием:
Быть может, мечтая о сцене, о славе,
Она отступила от уличных правил,
Забыв, что подобная неосторожность
Буквально отрежет такую возможность!
Или вот это....

Замерев от восторга, я опустила взгляд, и на спинке скамьи впереди себя увидела процарапанное:
"Все мущины - обманщики и притворщики!",
а чуть ниже: "Вы, Розочка, тоже не ангел!"))))
А уж усевшись и подобрав с сиденья оставленный газетный лист, немедленно упёрлась в объявление Одесской киностудии: "Для съёмок нового цветного, широкоформатного художественного фильма требуются люди с идиотским выражением лица". И не успев задохнуться проглоченным воплем удачи, тут же прочла в разделе "Спортивные новости": "Вчера в Москве состоялся матч между одесским "Черноморцем" и местной футбольной командой".

Нет, подумала я, Одесса никуда не уехала, её не размыли дожди, просто она переживает очередную эпоху очередной революции...

Надо, поняла я, оказаться в одесском трамвае в час пик. И уже на другой день я висела на ступеньке трамвая, вслушиваясь в перекличку внутри вагона: "Соня, ты вошла, Соня!" - "Она ещё как вошла! Она уже трижды мне на ногу наступила!"

И ещё одну прелестную сцену видела я в одесском трамвае. Это был полупустой вагон, и у окна сидели две то ли москвички, то ли петербуржанки. Одна из них громко обсуждала пыльную, грязную и провинциальную Одессу, которая есть ни что иное - как литературный миф...
После этих её слов в вагоне воцарилась тяжёлая пауза. Одесситы переглядывались и ждали - кто возьмёт соло. Наконец, маленький сутулый старичок, меланхолично глядя перед собой, сказал задумчиво: "Да-а-а... коне-е-ечно... Одесса могла понравиться только такому голодранцу, как Пушкин... Но он здесь полюбил, и ему ответили взаимностью! А вам, мадам, даже если б вы полюбили здесь кого-то, ответить взаимностью не смог бы даже такой старый еврей, как я!" И все вздохнули с облегчением, и трамвай покатил дальше...

А объявления - одесские объявления! Таблички, дощечки, записки... На дверях одной аптеки я видела целых два. Одно казённое: "Аптека временно закрыта",
другое рукописное, пониже: "Фима, заходи!"

А на дверях круглосуточной аптеки висел листок с написанным от руки: "Слышу! Уже иду!"

В те дни я просто гуляла и гуляла по Одессе, заглядывая в какие-то лавки, посматривая в открытые окна, забредая во дворы... С одного балкона свешивался по грудь старик в тельняшке, вилно, из бывших моряков.
- "Хаю-ду-ю-ду, вашу мать! - орал он на ссорящихся во дворе соседок. - Гуд морнинг, бл@ди!"

И вот так, гуляя, из дверей одной раскрытой настежь лавочки я услышала:
- Дама, зайдите! Такого вы ещё не видали!
Я, конечно, вошла, и едва взглянула, поняла: да, такого я не видела. Это была величавая женщина с лицом императрицы, невероятных габаритов. Третий подбородок плавно переходил у неё в грудь, грудь - в живот, живот - в колени. И всё это расстилалось вокруг и занимало всю небольшую комнатку. А на прилавке перед ней были разложены женские рейтузы невероятных расцветок, какие в народе называют "сотчные".

Увидев меня, она схватила огромные фиолетовые трико, развернула баяном на своём могучем бюсте и страстно проговорила:
- Тёплые штаны для вашей мами!
Я поняла, что не смогу отсюда уйти без добычи.
- Скажите... - спросила я, замирая от блаженства... - а моего размера у вас что-нибудь?..
Она смерила меня оценивающим взглядом и отрезала:
- Дама! Шо вы с себя строите?
- Понимаете... - проговорила я. - Вот если б на этой майке были цветы...
- Да-а-ама! - пропела она презрительно. - Вам нужны цветы?! Так по-са-ди-те их!

Именно в Одессе я увидела настоящую дощатую будку часового мастера, каких нигде уже не осталось. Накануне я сдуру купила часы, забыв наставления Великого Комбинатора, что вся контрабанда в Одессе делается на Малой Арнаутской. Само собой, на вторые сутки часики мирно усопли. Так что, можно представить, с какой надеждой я кинулась к будке часовщика.

В ней сидел маленький лысый старичок, с насаженным на глаз картонным стаканом-линзой. Мой дед был точно таким часовщиком в Харькове, поэтому я чуть не прослезилась.

- Боже мой! - воскликнула я. - Только в Одессе остались такие часовые будочки.
Он поднял лысину, переставил стаканчик на лоб и внимательно на меня посмотрел.
- Мадам... - грустно проговорил он. - От Одессы осталась одна интонация...
А взглянув на мои новоприобретённые часы, вздохнул и сказал:
- Вам нужен трамвай.
- Какой номер? - встрепенулась я, думая, что он направляет меня в какой-нибудь Дом быта поблизости...
- А это вам без разницы, - ответил он без улыбки. - Дождитесь трамвая и положите этот хлам на рельсы... Для развлечения." Дина Рубина.

Всегда живая интонация, всегда остро )
особая грань в выражениях....

[ПАНАЦЕЯ]

И я ни разу не была в Одессе, но люблю этот город....и по своему его представляю....)))

[Karasu]

Видимо город как то катализирует создание юмора=)