Свадьба и её обряд!

[casandra]

Брак — один из важнейших социальных институтов, формы которого находятся в определенной зависимости от господствующих в общее» общественных отношений и отражают как общие закономерности развитая человечества, так и основные этапы этнической истории данного народа, его этнокультурные особенности, в частности, имущественно-правовые нормы, нравственные представления и традиции.

В традиционном, преимущественно крестьянском, обществе армян брачность приближалась к всеобщей, т.е. вступление в брак считалось обязательным для всех, за исключением людей с физическими или умственными недостатками. Правда, в литературе есть сведения о случаях добровольного безбрачия некоторых девушек, считавших это богоугодным делом; их решение вызывало безусловное уважение семьи и односельчан. В брак вступи строго по старшинству: обычай запрещал младшим жениться и выходить замуж раньше старших братьев и сестер.

При вступлении в брак у армян действовал ряд запретов, определенных нормами обычного права и церковными законодательством. Так, категорически запрещались браки между кровными родственниками до пятого, а то и до седьмого колена. Это во многом определялось экзогамным характером азга (рода) у армян. Даже во второй половине XIX браки внутри азга не допускались поскольку его члены считались близкими родственниками. При этом в разных областях Армении понятие “Близкий родственник” варьировалось от четырех до семи поколений, в зависимости от того, до какого колена велся счет родства от основателя азга .

Другим видом запретов было ограничение по свойству. Не допускался брак двух родных братьев с двумя родными сестрами.

Строгим препятствием к браку, как уже отмечалось, было искусственное родство. Так, усыновленный гердастаном не имел права жениться на девушке того же гердастана, поскольку считался близким родственником. Запрещались также браки между молочными братьями и сестрами, между лицами, скрепленными узами побратимства или посестримства Весьма распространен у армян был институт кумовства (каворутюн), которое считалось, независимо от того, свадебным оно было или крестильным, нередко даже более близким, чем кровное родство. Поэтому брачные связи категорически запрещались не только с представителями семьи кума — кавора, кнкавора, но и между потомками кумовьев.

На брачные ограничения оказывала влияние и религиозная принадлежность, так как небольшая часть армян, как уже отмечалось, по вероисповеданию были католиками, и браки между ними и армянами-григорианами были крайне редки. Этнически смешанные браки, особенно в районах с компактным армянским населением, практически не отмечены. Браки армян с мусульманами резко осуждались; о ванских армянах Е.Лалаян, например, писал: «Ни армянин, ни турок не позволят, чтобы кто-либо из их сородичей отступил от родной веры из-за брака с инородцем».

Брачный круг был ограничен и территориально, т.е. невесту старались выбрать в родном или соседнем селе. Интересна с этой точки зрения старая армянская поговорка: «Лучше отдать дочь местному пастуху, чем чужому царю». С одной стороны, локальная эндогамия объяснялась некоторой замкнутостью быта исторически возникших в связи с массовыми переселениями этнографических групп армянского этноса с их спецификой бытовой культуры. Поэтому старожилы и переселенцы, которые жили большей частью в разных селах, старались избегать семейных отношений. Например в Вайоц-дзоре до недавнего времени были села, жители которых называли себя «старыми» армянами, отделяясь таким образом от армян из Ирана, которые поселились в этом районе в 1828 г., после присоединения Восточной Армении к России. Длительное время различия между этими группами сохранялись. «Старые» армяне предпочитали брать жен в своем селе либо в селах со «старым» армянским населением; то же относилось к переселенцам — «новым» армянам.

С другой стороны, локальная эндогамия была обусловлена социально-экономическими причинами, особенно введенной в пореформенное время подушной системой наделения землей, при которой любое увеличение членов той или иной общины (в данном случае за счет невесты из чужого села) вело к нежелательному сокращению подушного земельного участка.

В брак разрешалось вступать не более трех раз, причем в третий раз можно было жениться только на вдове.

Но несмотря на все существовавшие брачные ограничения, в традиционном быту армян имели место и отступления от принятых норм. Однако подобные факты были редки и осуждались обществом.

Некоторые брачные ограничения сохранились до нашего времени. Это запрет брачных связей с родственниками, с представителями семьи кавора, между молочными братьями и сестрами, соблюдение традиционного принципа возрастной очередности братьев и сестер при вступлении в брак (хотя последнее теперь зачастую нарушается). Так, в селах по-прежнему преобладающими остаются браки, заключаемые внутри них, но расширение контактов молодежи во время учебы или работы, безусловно, способствует росту числа браков между молодыми людьми из разных сел и даже районов Армении, между сельскими и городскими жителями, представителями разных социально-профессиональных групп.

За последние десятилетия значительно увеличилась доля социально смешанных и намного меньше — национально смешанных семей. Это объясняется рядом обстоятельств: Армения — одна из мононациональных республик бывшего Союза (доля коренной национальности увеличилась здесь, например, с 84,4% в 1926 г. до 89,7% в 1979 г.), и в связи с этим у нее самый низкий индекс этнической мозаичности, имеющий тенденцию к дальнейшему снижению (с 0,212 а 1959 г. до 0,211 в 1970 г. и 0,132 в 1979 г.);

Кроме того, по-прежнему большую роль играет национальная предпочтительность многих традиционных черт в быту.

В Армении межнациональные браки стали заключаться со времен первой мировой войны. Тогда молодые армяне-рабочие, трудившиеся в России, женились на русских девушках и привозили их в Армению. В 1924г. из 6626 браков армян 35 (0,5%) были зарегистрированы с женщинами других национальностей, в том числе в 21 случае с русскими; из 6617 браков армянок в 28 случаях (0,4%) их супругом был представитель другой национальности, в том числе в 17 браках — русский; в 1926г. из 6528 браков армян и 6515 браков армянок национально смешанных браков было соответственно 25 (0,4%), в том числе 15 с русскими женщинами, и 12 (0,2%), в том числе в 10 случаях мужья были русскими.

В прошлом, традиционным способом заключения брака у армян был брак по сговору, основанный на уплате стороной жениха стороне невесты определенного выкупа, который назывался hарси гин, глхагин (букв. «цена невесты», «цена головы»).

Другим, менее распространенным был способ заключения брака путем похищения — ахчик пахцнел (букв. «умыкнуть девушку»), главным образом в форме увода, т.е. с согласия девушки, но вопреки воле ее родителей.

Такой способ заключения брака исследователи долгое время считали древнейшим и едва ли не универсальным. Позднее они пришли к выводу, что оба способа заключения брака (по сговору и похищением) по своему происхождению относятся к одному историческому периоду с той лишь существенной разницей, что брак по сговору уже в древности утвердился в качестве общепринятого правового института, а брак похищением никогда не был законным и считался отклонением от нормы, нарушением принятого обычая.

Случаи похищения у армян известны в далеком прошлом и бытовали еще в XIX — начале XX в., а иногда и позднее. Теперь практикуются обе формы заключения брака при значительном преобладании, как и прежде, брака по сговору:

Браки у армян обычно заключались очень рано. Девушкам, которых выдавали замуж, как правило, было 12—16 лет. Хотя Армянская церковь, установившим для жителей Кавказского края возраст для жениха 16 лет, а для невесты — 14 лет, в крестьянском быту, по свидетельствам очевидцев, нередко встречались браки, заключенные и в более раннем возрасте, например, между 13—14-летним юношей и 11—13-летней девушкой. Девушка 17 лет и выше, по взгляду многих поселян, считается старой девой».

Таких девушек называли таны мнацац (букв. «оставшаяся дома»). В то же время мужчины, по сведениям Н.И.Григорова, «вступают в брак по большей части не раньше 24 и не позже 28 лет». Несколько другой брачный возраст был принят у ахалцихских армян: для юношей от 14 до 20 лет, для девушек от 12 до 18 лет; «в двадцать лет девушка считается уже перезрелой -апцац».

Прежнее представление о минимальном брачном возрасте девушки характеризует шутливая армянская поговорка: «Если девушку ударить шапкой и она не упадет, значит, время выдавать ее замуж».

В сельском быту наблюдались случаи, когда разница в возрасте между будущими супругами была весьма велика: например, девушку в 12—15 лет выдавали замуж за 30-летнего мужчину либо 13—15-летнего юношу женили на 18—19-летней девушке, а иногда и на 25—30-летней женщине. Подобные браки заключались главным образом по экономическим причинам и в народе не одобрялись. Большинство же браков были такими, в которых муж был старше жены на несколько лет. У ванских армян, например, была принята разница в возрасте не более 5—10 лет.

Начиная с 20-х годов средний брачный возраст и мужчин и женщин постепенно увеличивался. Изучение динамики брачного возраста сельски армян начиная с послевоенного 1946 г. показало, что если в этом году преобладающим у мужчин был брачный возраст 19-26 лет с несколько большим удельным весом браков в 19-22 года, а у женщин 19-22 года при сравнительно большой доле (свыше 20%) ранних браков в 18 лет и моложе, то к 1956 г. наблюдалось заметное повышение брачного возраста и у мух-чин и у женщин: почти 90% мужчин зарегистрировали свой брак в возраст 23-27 лет и несколько старше и свыше 80% женщин - в возрасте 18-24 лет. Эта же тенденция оставалась характерной для мужчин и в 1966 г, когда более половины их вступили в брак в возрасте 27 лет и старше. Среди женщин в 1966г. при сохранявшемся преобладании браков в 19-26 ли (свыше 60%) несколько увеличилась доля как ранних (до 19 лет), так и поздних (27 лет и старше) браков. Начиная с 1970 г. наблюдается общая тенденция снижения преобладающего брачного возраста: у мужчин за счет уменьшения удельного веса браков в возрасте 27 лет и старше и некоторой увеличения браков, зарегистрированных в 19-22 года; у женщин за счет сокращения удельного веса браков в 23 года и старше и увеличения браков в 19-22 года.

Таким образом, в 70-е годы преобладающим брачным возрастом становится у мужчин возраст 23-26 лет, у женщин - 19-22 года; именно такими вступили в брак около половины мужчин и более половины женщин. С конца 70-х - начала 80-х годов преобладающим брачным возрастом у армян стал как в городе, так и на селе у мужчин возраст 22-24 года, у женщин - 18-21. Однако если в городе в этом возрасте зарегистрировали свой первый брак, например, в 1979 г. 37% мужчин и 52,3% женщин, то на селе-соответственно 72,1 и 64,8%. Эта разница объясняется тем, что в городе молодежь после окончания средней школы обычно продолжает учебу в техникумах или вузах и семью создает уже после окончания учебы. Кроме того, вопрос о вступлении в брак современная городская молодежь решает более самостоятельно, обычно связывая супружество с необходимостью взаимной любви и общности интересов. Сельские жители часто стараются женить сына сразу после службы в армии, а дочь выдать замуж после окончания средней школы.

Та же тенденция в изменении преобладающего брачного возраста прослеживалась в 60—80-е годы среди карабахских армян.

Наблюдения показали, что у армян еще в 60-70-е годы, в первую очередь в селах, считалось, что для создания новой семьи достаточно ритуала традиционной свадьбы, без юридического оформления брака. В таких семьях брак регистрировали уже после рождения первого ребенка. Поэтому фактический брачный возраст часто был на 1-2 года ниже, чем это показывает статистика. Поскольку брак регистрировался после создания семьи, эта процедура регистрации проходила формально и буднично. Если же супруги оказывались бездетными, то они так и не оформляли свой брак юридически.

[casandra]

В прошлом у армян, как и у других народов Кавказа, был широко распространен сговор между родителями относительно обручения младенцев или малолетних детей, а иногда даже еще неродившихся детей. Особе частым было так называемое люлечное обручение — оророци ншанадрутьюн, оророци хаз. В знак свершения уговора отец мальчика делал на люльке девочки отметку, а иногда перекладину люльки трижды перевязывали хлопчатобумажными нитками, вешали на люльку кусочек серебра или золота, серебряную монету. Такая форма обручения была вызвана главным образом желанием обеих сторон путем будущего брака детей установить тесные родственные отношения. К сговору прибегали и в том случае, если дети в семье умирали: полагали, что счастье ребенка из благополучной семьи «перейдет» на обрученного и он останется жить.

Однако эта часто практиковавшаяся в народе и допускаемая обычным правом традиция входила в противоречие с нормами армянского церкви, которые запрещали обручение и брак малолетних. «Никто не вправе венчать детей, пока они не достигнут возраста, когда познают собственные желания. Священника, дерзнувшего венчать, лишить священнического сана и подвергнуть штрафу в пользу церкви в размере драхм», - гласит одна из статей средневекового судебника Мхитара Гоша. И далее: если молодые люди «обвенчаны в детском возрасте и по достжении совершеннолетия не пожелают быть супругами, то пусть невольное них венчание не служит препятствием ко вступлению в брак с другими ». В народе же считалось недопустимым, чтобы такой брак не состоиться. С течением времени, однако, обычай «люлечного обручения» стал исчезать и к концу прошлого столетия пропал из обихода армян.

Брак считался нерушимым; разводы были чрезвычайной редкостью. Но в ряде случаев развод разрешался: если, например, степень родства супругов была ближе дозволенной обычным правом; в случае неверности одного из супругов.

Свадебный цикл у армян при браке по сговору состоял из предварительного этапа (сватовство, сговор, обручение), собственно свадьбы (обряд бракосочетания и переезд новобрачной в дом мужа) и обрядов послесвадебного цикла. Эта традиция сохранилась до наших дней, хотя и претерпела некоторые изменения.

По армянскому обычаю невесту обычно выбирали родители юноши, причем инициатива принадлежала матери. Остановив свой выбор на той или иной девушке, она предварительно совещалась с мужем и со своими родственниками, прежде всего с родным братом, что указывает, на значительную роль дяди со стороны матери (керри) в семейных делах. Затем они старались собрать интересующие их сведения о предполагаемой невесте и ее семье. Основное внимание обращали на скромность, трудолюбие и хорошее здоровье будущей невестки. При этом внешности не придавалось особого значения, о чем свидетельствует и известная поговорка: «Пусть будет некрасивой, лишь бы хорошей женой была». В то же время внимательно присматривались к характеру родителей девушки, особенно матери; недаром говорилось: «Беря в жены дочь. посмотри на ее мать».

В наше время, подыскав юноше невесту, родители или близкие родственники стараются, чтобы он смог под каким-нибудь предлогом заранее увидеть девушку.

Среди оценочных критериев современной невесты в 70—80-е годы, помимо традиционных, заметное место занимал уровень ее образования. Невестка «с дипломом» — предмет гордости современной семьи. Высокий уровень образования и хорошая специальность еще более престижны для жениха.

Наряду с традиционным вариантом первого этапа свадебного цикла существует и новый, получивший распространение в основном с начала 60 годов. Его главными действующими лицами являются будущие супруги, они сами знакомятся и сами же принимают решение о вступлении в брак, правда, предварительно ставя об этом в известность своих родителей, в первую очередь мать. Этот вариант наиболее распространен у армян, живущих вне Армении, например в Абхазии. В тех редких случаях, когда юноша и девушка любят друг друга, а родители не дают согласия на брак, мотивируя отказ тем, что дочь еще слишком молода (16—18 лет) и должна учиться, молодые прибегают к старинной форме брака уводом, т.е., попросту говоря, убегают.

Выбрав невесту, родители юноши обращались к одной из своих родственниц, знавшей также и семью девушки, с просьбой быть посредницей (миджнорд кин) в переговорах с матерью их избранницы и уговорить ее получить согласие отца на замужество дочери. Чтобы обеспечить успех переговоров, родители юноши во время визита посредницы в дом девушки вешали на столб своего дома расческу или шереп — большую разливательную ложку. Узнав о намерении жениха, мать девушки, как и мать юноши, в первую очередь советовалась со своим родным братом. Обычай посылть до официальных сватов в дом родителей девушки посредницу, чтобы та окольным путем по возможности больше узнала об их намерениях, сохраняется иногда и поныне в сельской среде.

Через несколько дней происходило основное сватовство. В дом родителей девушки отправлялись сваты (патвирак, букв. «делегат») из числа близких родственников-мужчин по отцовской линии, с которыми шла посредница, а иногда и мать жениха. О приходе сватов родителей девушки, как правило, оповещали заранее. После обычных приветствий сваты в иносказательной форме сообщали о цели своего прихода: «Мы пришли взять из вашего очага горсть золы, чтобы смешать ее с золой нашего очага; пришли, чтобы от вашего светильника зажечь наш светильник; пришли, чтобы ваш камень заложить в нашу стену».

Даже если родители девушки были согласны выдать дочь замуж, этикет не позволял им принять предложение сразу. Обычно они отвечали, что им надо подумать. Поэтому сваты приходили во второй, а иногда и в третий раз. Только после того как отец девушки объявлял о своем согласии, которое также нередко выражалось в иносказательной форме (например, говорилось так: «Не будем спорить, платок наброшу на вашу руку или платок пусть будет ваш» и т.д.), накрывали стол и выпивали по стакану принесенной сватами вина. Ранее сватов не полагалось угощать, поскольку считалось, что «если свату хлеба дать, нужно и дочь отдать».

Сейчас в роли сватов в большинстве районов по-прежнему выступают родственники жениха — мужчины (брат отца, муж сестры отца или муж сестры самого жениха). Если сваты надеются на положительный ответ, то берут с собой водку или коньяк и сладости. Если в уверенности в получении согласия на брак нет, то они идут без «угощения». Придя в дом родителей девушки, сваты начинают разговор о, казалось бы, не относящихся к цели их прихода посторонних вещах: местных новостях, видах на урожай, здоровье и погоде. И только после этого приступают к главному. О цели визита, как того требует традиция, говорят иносказательно, например: «Мы пришли, чтобы из вашего дома сорвать один цветок; пришли, чтобы из вашего дома взять горсть землю и т.п. Родители девушки и сегодня, согласно традиции, считают неприличным соглашаться на брак дочери с первого раза, и сватам приходится приходить вновь. Прежде чем дать положительный ответ, отец девушки обязательно заручается согласием своего брата, сыновей и жены. А затем (что особенно важно –в присутствии всех) спрашивает дочь о ее согласии. Если в прежние временами публичный опрос носил формальный характер, так как дочь вряд ли осмелилась бы перечить воле отца, то сейчас с ее мнением считаются, если девушка против брака, свадьба отменяется.

Момент, когда родители девушки давали положительный ответ, считался официальным сговором. В разных районах Армении его называли по-разному, например: хоск арнел, хоск кап (букв. «взять слово», «скрепить слово», арах хмел («выпить водки»), hац ктрел («преломить хлеб»). Сговор скрепляли подарком, обычно это были шаль, кольцо или другое украшение для невесты: этот обряд так и назывался — беh тал (букв. «дать задаток»). В прошлом это был один из важнейших актов при заключении договора о браке. Обычай преподносить невесте в качестве залога какой-нибудь ценный подарок, главным образом золотое кольцо, сохраняется и в наше время. После сговора родители жениха приглашают родителей невесты к себе.

В старину обязательно устраивали смотрины невесты — Нарснтэс, ахчик-тэс, ересацтэс (букв. «виденье невесты, девушки, лица»). Обычно они проходили во время одного из посещений сватов либо через месяц после сватовства. Во время смотрин знакомились с физическими достоинствами и способностями девушки, и иногда это выглядело несколько прямолинейно. В некоторых районах проверяли и физическую силу жениха во время обряда так называемой рубки женихова пня — песакотук джардел.

Наиболее важным обрядом предварительного этапа свадебного цикла, не потерявшим своего значения и теперь, было обручение, или помолвка, — ншандрек, ншанадрутюн (помолвка). О его дне, числе участников с обеих сторон, о посылаемой из дома жениха в дом невесты доле угощения договаривались во время специального визита отца юноши к родителям девушки. Сейчас день обручения чаше всего согласовывается уже во время сговора.

Раньше утром в день обручения отец жениха, послав в дом невесты угощение (мясо, напитки, сладости), приглашал к себе родственников, священника, кавора, а нередко и музыкантов. В доме жениха приглашенных угощали. Собравшиеся желали благополучного свершения предстоящего обручения. Затем сторона жениха, взяв с собой ншан — обручальный подарок невесте (обычно какое-нибудь украшение — кольцо, серьги, браслет, в основном из серебра) и несколько больших деревянных или медных подносов со сладостями, сухофруктами, головкой сахара, вином и водкой, в сопровождении музыкантов направлялась к дому невесты, где и совершался обряд обручения.

Он начинался праздничной трапезой, во время которой провозглашались поздравительные тосты с пожеланием счастья и долгой совместной жизни молодым. Священник освящал принесенные стороной жениха сладости, фрукты и обручальный подарок, после чего совершался основной акт обручения — передача ншана невесте. Обычно это делал жених, но если он в обручении не участвовал, ншан невесте вручал священник или отец жениха, Если же и невеста не присутствовала на обручении, то ншан передавали ее матери.

По свидетельству С.Д.Лисициана, в старину у армян «ни невеста, ни жених не присутствовали на помолвке». Только иногда, например в Сюнике-Зангезуре, в конце церемонии невесту приглашали в комнату, где происходило обручение. Войдя с закрытым лицом, она по очереди обходила всех присутствующих. По сообщению Е.Лалаяна, в конце XIX - начале XX в. в Вайоц-дзоре, например, невеста и жених не присутствовали на обручении; в Гаинзаке и Борчалу, напротив, священник совершал акт обручения в присутствии молодых и жених сам надевал ншан невесте; в Джавахке жених на обручении обычно не присутствовал и к гостям выводили только невесту. В Арцахе жених сам надевал кольцо на палец невесте.

В Армении были приняты и другие способы сговора и обручения, происходившие обычно во время народных праздников, чаще всего летнего праздника Вардавар. Этот вид обручения так и назывался — вардавари ншандрутюн: юноша, обычно через своих товарищей, посылал понравившейся ему девушке яблоко, в которое она, в знак согласия, втыкала, (как, например, в Вайоц-дзоре) зернышко сушеной гвоздики и возвращала юноше. В других районах расселения армян, например в Гандзаке, в праздник Чсрдавар мать юноши, заранее получив согласие родителей избранной девушки, во время танцев набрасывала ей на голову красный платок и вручала яблоко с воткнутыми в него кольцом или серебряной монетой, а в карман насыпала немного сушеных фруктов. В Арцахе и Сюнике бывало, что во время утренней службы в Вербное воскресенье какая-нибудь родственница юноши давала избранной девушке зажженную свечу, к которой было Привязано кольцо, и одновременно набрасывала ей на голову красный платок. С этого момента девушка считалась обрученной. По народным представлениям обручение считалось в свадебном цикле одним из важнейших обрядов и по значению было равносильно самой свадьбе. Нарушить обручение считалось позором для обоих семейств.

От обручения до свадьбы устанавливались самые различные сроки — от 5-6 месяцев до нескольких лет, что бывало связано со слишком ранним возрастом жениха или невесты. Но обычно этот срок равнялся одному-двум годам, и в это время жених и невеста не имели права встречаться на людях, хотя тайные свидания допускались, и мать невесты, и ее сестры, и тетки по материнской линии были осведомлены об этом. В тайну не были посвящены только отец, братья и род ственники невесты со стороны отца. Во время таких встреч мать невесты непременно готовила для будущего зятя яичницу, которая имела некое ¬магическое значение. Отголоски этого старинного обычая сохранились у армян в нескольких селах Ахалкалакского района. Здесь жених и невеста после обручения не только свободно встречались, но и могли быть близки, так что свадьба иногда справлялась, когда невеста уже ждала ребенка. Для сельских армян большинства районов Армении это недопустимо.

После обручения оба семейства становились свойственниками — хнами и во всем помогать друг другу, особенно в хозяйственных работах. Между ними начинался традиционный обмен подарками. Так, по большим праздникам из дома жениха в дом невесты, например в Сюнике, посылали в подарок хонча со сладостями, вином, водкой, фруктами, причем обязательно среди фруктов должны были быть яблоко или гранат, символизирующие плодородие. На Пасху в дом невеста посылали крашеные яйца, сдобный хлеб, а также ягненка, которого закалывали у порога дома обрученной девушки в качестве пасхальной жертвы -ахар. В Гандзаке в первые дни Великого поста из дома жениха посылали в дом невесты гату (обычно семь штук), приготовленную на постном масле, лоби, вареную картошку, вино. В дом жениха на Пасху сторона невесты, в свою очередь, посылала крашеные яйца, фрукты и вино, а во время праздника Вардавар - гату, жареную курицу, молочную кашу, две порции яичницы (одну - для жениха), а также собранные невестой в этот день цветы.

[casandra]

Теперь армяне также считают обручение значительным актом свадебного цикла, хотя кое-где наблюдается тенденция к объединению этого обряда либо со сговором (например, в ряде сел Арагацотна), либо со свадебным пиром, как в селах Джавахка.

В назначенный для обручения день в доме жениха собираются близкие родственники. Каждый из них приносит подарок невесте, главным образом украшение, но теперь уже не из серебра, а из золота. Центральной фигурой среди приглашенных по-прежнему бывает кавор. К этому дню отец женха должен зарезать барана или теленка и приготовить разнообразные напитки. Однако начиная с 60-х годов продукты в дом невесты, как правило, не по¬сылают: теперь сторона невесты считает «неприличным» принимать их, поскольку сама в состоянии подготовить и накрыть богатый праздничный стол.

После небольшого застолья в доме жениха, где поднимают бокал за благополучное достижение намеченной цели, жених вместе с отцом, кавором и его женой, а также близкими родственниками в сопровождении музыкантов и молодежи (как правило, набирается 20—25 человек) отправляется в дом невесты. Теперь обычно с ним идет и его мать, что раньше не делалось. Процессия несет, подняв над головой, подносы с подарками, сладостями, фруктами и напитками; если невеста живет в этом же селе, идут пешком, с танцами и музыкой, если она из другого села — к ней едут на машинах.

В доме невесты к приходу гостей готовятся заранее: накрывают стол, приглашают близких родственников. Невеста удаляется в отдельную комнату. Примерно через час после прибытия стороны жениха жена кавора выводит невесту и сажает ее за стол рядом с женихом, что раньше не делали. После тостов за здоровье жениха и невесты начинается ритуал преподнесения ншана. Жених надевает невесте обручальное кольцо, будущая свекровь — золотые часики, а кавор — золотую цепочку или золотое кольцо с красивым камнем. Затем все пьют за «Два цветка», т.е. за жениха и невесту. В ответ жених благодарит и обещает сделать все, чтобы сбылись все пожелания счастливой жизни. Невеста благодарит молча, слегка наклонив голову, и передает свой бокал отцу. Затем вносят подносы с подарками, которые так торжественно несли над головой, и начинается одаривание невесты. Потом все танцуют: первой — жена кавора, пригласившая к танцу жениха и невесту, после них вступают и другие участники обряда. По окончании танцев вновь провозглашаются тосты за счастье жениха и невесты, которые вскоре в сопровождении жены катра уходят в отдельную комнату. Это, вероятно, отголосок старого обычая, согласно которому молодые не могли присутствовать на торжественных застольях свадебного цикла. После ухода жениха и невесты веселье с песнями и танцами длится еще пять-шесть часов, а иногда и всю ночь.

Через несколько дней после обручения жених вместе с одной из родственниц навещает невесту по приглашению ее родных. Это посещение называется ншанацтэс (букв. «видение обрученной»). Гости приносят всевозможные сладости и небольшие подарки для сестер невесты, ее мать готовит курицу, жарит яичницу и угощает будущего зятя, а принесенные им сладости раздает на следующее утро соседям. Обычно в течение двух-трех дней жених ночует в доме невесты, а ее близкие родственники приглашают будущих молодоженов в гости, угощают, преподносят небольшие подарки.

За 15—20 дней до свадьбы отец жениха вместе с тремя-четырьмя близ-кими родственниками идет к кавору, чтобы получить его согласие на организацию свадьбы. Затем они отправляются в дом невесты, чтобы решить с ее отцом все организационные вопросы, касающиеся свадьбы: уточняются число и состав гостей, а также меню и т.д. Для гостей готовят специальные пригласительные билеты, которые раздает молодежь. Этот обычай, в прошлом характерный только для наиболее состоятельных городских армян, 60-х годов стал популярен и в селах. Принявший приглашение обязательно должен прийти, а если не сможет быть на свадьбе, то пригласительный билет не берет. Переговоры организационно-хозяйственного характера накануне свадьбы были обязательны и в прошлом, но раньше их основной целью было установление размера выкупа за невесту, поскольку, как уже отмечалось, наиболее распространенной формой заключения брака у армян был брак покупкой. В старину традиционные предсвадебные переговоры зачастую принимали характер откровенного торга, что нашло отражение даже в их названиях, например: тур ев ар (букв. «дай и возьми»), галан ктрел («определить выкуп»), hге ктрел («резать путь»), джанапар днелу («установить дорогу»), ктрвацк («условие).

Для ведения переговоров с обеих сторон высылали специальных посредников - хнамахос, векилнер.

Во время этих переговоров назначался день свадьбы, определялось число гостей со стороны невесты, оговаривалось, сколько и какой ткани должна купить сторона жениха для свадебного наряда невесты, кройка и шитье которого обставлялись особым обрядом — шордзевек, шорктрел. Он совершался в торжественной обстановке в доме невесты, на него специально приглашали хорошую портниху, а также близких родственниц с обеих сторон. В селениях Армении шордзевек бытовал еще в 60-е - начале 70-х годов. Позднее, когда свадебное платье стали покупать в магазине, а иногда даже брать напрокат, этот обряд постепенно исчез.

Традиционное приданое армянской невесты составляли: постель, ковер, хурджин, посуда, одежда, украшения, в основном серебряные, предметы туалета, сундук и мафраш для хранения приданого. Подсчитывая общую стоимость приданого армянской девушки в конце XIX в., Э.Т.Карапетян называет сумму в 230—250 руб., что фактически было равно выкупу, выплачиваемому стороной жениха. Но если выкуп к нашему времени практически исчез, то приданое, напротив, не только не исчезло, но и приобрело еще большее значение, особенно начиная с 60-х годов, когда наметилась явная тенденция к значительному увеличению его объема и стоимости.

В конце 80-х годов приданое, в которое по традиции входили и подарки невесте на свадьбе, включало обычно два комплекта постели (два шерстяных тюфяка и два одеяла, четыре пуховых подушки, по дюжине пододеяльников, простыней и наволочек), ковер, мебельный (как правило, спальный) гарнитур, различную посуду, в том числе один-два сервиза, по дюжине личных, банных и кухонных полотенец, а также много одежды и обуви (несколько пар белья, платья, костюмы, пальто), в основном импортного производства. Нередко в состав приданого входили холодильник, швейная и стиральная машины. Такое же приданое давали за невестой армяне из других регионов Закавказья.

Собственно свадьбу — hарсаник справляли обычно поздней осенью или зимой, часто на Масленицу, когда сельскохозяйственные работы были закончены и урожай собран. Эта традиция в большинстве случаев сохраняется и теперь, хотя бывают и летние свадьбы.

Несмотря на то что в разных районах проживания армян имелись некоторые особые детали свадебного обряда, все же в основной своей части он был един. Так, во время свадьбы повсюду были и сохраняются до сих пор определенные «действующие лица». Главную роль играли кавор и каворкин (посаженые отец и мать).

Важную роль на свадьбе играли также дружки — холостые товарищи жениха, составлявшие его свиту. В Восточной Армении дружка назывался макар, а в Западной и у переселенцев из ее районов — азаб; главным в свите был макарбаши или азаббаши, который «выкупал» символ своей власти — специальный жезл с прикрепленными к его концу подсвечниками со свечами либо саблю («меч азаббаши») с привязанной к ней большой восковой свечой. Макарбаши всюду сопровождал жениха, оправдывая свой второй титул — песахпер, «брат жениха». Свита жениха и макарбаши оберегали женка и невесту от порчи и сглаза, выполняли различные хозяйственные и развлекательные функции, а главное — принимали непосредственное участие во всех обрядах, знаменовавших переход жениха из одного состояния в другое.

Свадебными персонажами со стороны невесты были «брат невесты» (hарснахпер) и «сестра невесты» (hарснакуйр), которые сопровождали ее в дом жениха. О приближении свадебного поезда возвещал специальный гонец — агвес (букв. «лисица»). Для свадебного пира выбирали тамаду, а его помощник — цнглапет умело вел застолье, предлагая тому или иному гостю спеть, станцевать, сказать что-нибудь в честь того, за чье здоровье провозглашали тост. Отец жениха считался «хозяином свадьбы» (по-армянски hарсанкатер). Иногда, как, например, в Вайоц-дзоре, выбирали марнапета, который отвечал за продукты и напитки.

Приглашение гостей поручали обычно молодым людям, иногда детям, старину односельчане шли на свадьбу без всякого приглашения, едва услышав, как пишет С.Д.Лисициан, знакомые звуки свадебной мелодии. Но со временем в обычай вошло поименное приглашение. Так, в селе Гадрут (Арцах) в начале XX в. один из близких родственников жениха обходил дома со списком приглашенных, то же делалось со стороны невесты. В других карабахских селениях жених с товарищами ходил по домам, приглашая гостей; у ванских армян человек заходил в дом, дарил цветы или яблоко и приглашал на свадьбу. В конце XIX в. в Вайоц-дзоре «хозяин свадьбы» обычно в четверг давал двум своим родственникам по хурджину, наполнив каждый головками сахара разного веса — от 0,5 до 7 фунтов. Они должны были обойти соседние деревни и пригласить родных и близких знакомых на свадьбу, оставляя в каждом доме по головке сахара, причем чем ближе и почетнее был гость, тем больше была головка сахара.

В пятницу рано утром азабы обходили деревню, сообщая о начале свадьбы и предлагая выпить по этому поводу в доме жениха рюмку «пригласительной водки». В полдень в дом жениха приглашали музыкантов, после чего hарсанкатер, взяв бутылку домашней водки и самую большую головку сахара, в сопровождении музыкантов шел приглашать кавора, что всегда делалось особо, например с большим блюдом плова с курицей и бутылкой водки. Приход кавора в дом жениха и считался началом свадьбы.

Само свадебное торжество длилось, как правило, три дня, а иногда и неделю, в зависимости от материальных возможностей семей жениха и невесты. Обычно свадьбу начинали в пятницу и заканчивали в воскресенье. Три дня, как правило, длится и современная свадьба.

Традиционная армянская свадьба включала целый ряд обязательных предварительных обрядов. К их числу относилось, например, широко распространенное у многих народов купание как жениха, так и невесты, символизировавшее очищение перед свадьбой. Обрядовое купание жениха происходило обязательно в хлеву; в нем принимали участие дружки. В процедуре купания невесты, которая проходила в гоме ее дома, участвовали ee подруги и родственницы. Купание невесты носило торжественный характер, сопровождалось импровизированными песнями, танцами, угощением (обычно это была яичница с медом). Такое купание отчасти было похоже на смотрины.В отдельных районах поздно вечером после купания проводили обряд «наложения хны»: сначала красили руки жениха и дружек, а затем хну на медном подносе вместе с фруктами и сладостями торжественно несли в дом невесты, где красили руки ей и ее подружкам; некоторые исследователи находят здесь влияние персидских и турецких обычаев. В наше время эти обряды не практикуются, хотя хранятся в народной памяти.

К числу важных предсвадебных обрядов относилась и торжественни выпечка свадебного хлеба, которая происходила как в доме жениха, так и в доме невесты. У армян Ереванской губернии для этой цели приглашав близких к данному дому парней и девушек, которые с песнями и плясками просеивали муку, месили тесто в специальном деревянном корыте (ташт) и пекли хлеб. Ахалцихские армяне приглашали только семь девушек из семи домов, причем каждая из них должна была просеять по решету муки для свадебного хлеба. В Гандзаке этот обряд совершали мальчик и девочка, стоя на коленях перед корытом с ситом в руках, просеивала муку, а затем пекла хлеб, причем весь процесс сопровождался музыкой и танцами. В Сюнике-Зангезуре просеивание муки было жен¬ским делом. Здесь это делала сначала самая старшая из женщин, после нее — жена кавора, а затем другие женщины. Заканчивала просеивание, а затем и месила тесто специально приглашенная для этой цели женщина. В той же очередности солили тесто, причем старшая женщина посвящала соль сначала памяти недавно умершего родственника, а затем всех остальных умерших родственников и просила у них благословения для молодых. День обрядовой выпечки свадебного хлеба назывался таштадрек (букв. «ставить корыто»).

В присутствии стариков родственников накануне свадьбы в доме жениха открывали карасы с вином, которое разливали в небольшие кувшины. Перед свадьбой отец жениха со священником посещал кладбище, чтобы отслужить панихиду на могилах родных. Полагалось также, чтобы жених со священником обошли все дома, где в течение последнего года был покойник. Эти обычаи, несомненно, связаны с культом предков.

Свадьба начиналась утром одновременно в обоих домах. После угощения гостей и их ухода жених в сопровождении своей свиты, кавора и музыкантов направлялся к дому невесты с предназначенным для свадьбы быком, могучую шею которого украшали гирлянды яблок. Под звуки зурны быка закалывали. Но чаще ритуальное закалывание «свадебного быка» (ез ктрел, ез мортел, мис мортел, мсацу) происходило во дворе дома жениха. Оно сопровождалось музыкой и круговыми танцами, исполняемыми молодыми женщинами и девушками. К опрокинутому наземь связанному быку подходили жених и кавор. Жених, сделав складным ножом крестообразный надрез на шее животного, закрывал окровавленный нож и клал его в карман. Кавор кровью быка смазывал жениху лоб. Иногда жених или кавор обмакивали в кровь раскрытый замок или лезвие кинжала, после чего их также закрывали, иногда мать жениха мочила в крови красную нить, которую хранила у себя до брачной ночи. Нож, кинжал, замок открывались только на брачном ложе. По представлениям народа это должно было способствовать беспрепятственному соединению молодых. Поскольку бык у армян, как и у многих земледельческих народов, издревле ассоциировался с производительными силами природы и считался символом плодородия, то все упомянутые магические действия должны были способствовать деторождению.

Из современной свадьбы практически исчезли старинные обряды одевания и бритья жениха, которые проходили обычно в торжественной обстановке и сопровождались игрой на музыкальных инструментах. Вовремя одевания жених сидел в окружении дружек, рядом с ним находился песахпер, за церемонией наблюдало множество односельчан. Прежде всего одежда жениха, его шапка, кинжал, а также подготовленный стороной жениха свадебный наряд невесты освящал священник. Затем, высоко поднимая для всеобщего обозрения каждый предмет свадебного костюма, кавор одевал жениха. Обряд сопровождался песнями дружек, шутками и розыгрышами. Обязательным элементом свадебного костюма жениха в Восточной Армении была чуха, а в Западной — ишлик или салта, традиционная верхняя одежда, расшитая на груди шелком.

Торжественный характер носил и другой обряд — «бритье жениха»: он также сидел в окружении дружек, а рядом с ним были кавор и песахпер. Специально приглашенный цирюльник начинал брить жениха, временами прекращая работу и ссылаясь на плохое качество бритвы; затем, получив от кавора выкуп, он продолжал бритье. Иногда, намеренно оставляя на лице жениха невыбритые места, он обращался к окружающим: «Ребята, кто хочет купить эту грядку?», на что кто-нибудь отвечал: «Я хочу, наверно, там выроста хорошая свекла» и давал цирюльнику выкуп. Так делалось несколько раз. Замещая названия (не волосы, а овощи и травы), по старинному обычаю стремились ввести в заблуждение злых духов, избежать возможных неприятностей. В некоторых районах Армении при выполнении этого обряда жених сидел на перевернутой вверх дном корзине, под которой стояла горящая свеча. Оба ритуала, как подчеркивает Л.М.Варданян, символизировали посвящение юноши в следующую возрастную группу.

Во многих районах жена кавора или его близкая родственница повязывала жениху через плечо специальную повязку (ускап, усбанд) из красного и зеленого платков, причем второй платок повязывали обычно уже в доме невесты во время ее одевания. На голову жениху одевали «венец» — таг, цветной шнур с небольшими подвесками, или повязывали жгут из цветных платков, а в нем закрепляли крестик из обмотанных красными и зелеными нитками палочек с двумя петушиными перьями. После этого жениха называли тагавор — «носящий таг*, «венценосный», «царь». Невеста соответствию именовалась тагуи — «венценосная», «царица». В наше время таг не одевают, редкостью становится и ускап. Отличительным знаком жениха теперь служит белый цветок в петлице; такой же цветок прикрепляют костюму кавора и песахпера.

В старину невеста не участвовала в общем свадебном застолье ни у себя ни в доме жениха. Ее место было в углу комнаты, за специальным занавесом (арагаст, парда), украшенным множеством амулетов, которые, по представлению народа, должны были уберечь девушку от сглаза и порчи. На современной свадьбе невеста — среди гостей, рядом с женихом.

В день свадьбы (в одних районах обычно к полудню, в других — в сумерки) сторона жениха с песнями и плясками отправлялась к дому невесты на hарснаар (букв. «взятие невесты»). Справа от жениха, окруженного дружками с зажженными свечами или факелами, шел кавор, слева — песахпер, впереди музыканты, а позади — приглашенные гости и родственники. Кто-то из друзей жениха нес на голове поднос со свадебным нарядом невесты. Родителям жениха полагалось оставаться дома. При приближении процессии к дому невесты путь преграждали ее родственники, требуя выкупа. Навстречу выходили и родители невесты. Жена кавора, взяв поднос со свадебным нарядом, передавала его близким невесты.

Войдя в дом, жених, кавор и песахпер подходили к свадебному занавесу, за которым сидела невеста. Родственники невесты начинали одаривать и угощать жениха и дружек. К столу выносили несколько подносов с жареными курами, яйцами, пловом, обсыпанным изюмом и другими сухофруктами, с вином и водкой, блюда с фруктами и сладостями. Ближайшие родственники невесты преподносили hарсаники цар - «свадебное дерево». Сделанное, как правило, из веток ивы и украшенное разноцветной бумагой лоскутками, а также орехами, изюмом, фруктами (обычно яблоками и гранатами), а сверху иногда и курицей, оно символизировало плодородие. В разных районах его называли по-разному, например, в Гохтне — ури чюх (букв. «ветвь ивы»), в Арцахе — луис («свет»), цар («дерево»), в Тавуше — попх. Существовали некоторые различия и в его оформлении. Нередко такое дерево готовили в доме жениха: утром в день венчания холостой приятель приносил ветку (например, тополя), укрепленную в глиняном горшочке, а собравшиеся в доме холостые парни и девушки украшали ее мишурой, сладостями и фруктами. Церемония украшения такого свадебного «женихова дерева» сопровождалась специальными обрядовыми песнями и плясками.

В ряде других этнографических районов, например в Гехаркунике, Шираке, было принято украшать яблоками, конфетами, мишурой так называемый меч азаббаши, с которым тот не расставался во время свадьбы и держал его над головами новобрачных, когда те проходили через двери дома как невесты, так и жениха.

Свадебное торжество в доме невесты продолжалось в течение нескольких часов, затем гости расходились, а жених, кавор и песахпер оставались здесь на ночь. Вместе с невестой ночевала hарснакуйр.

[casandra]

На следующее утро, в субботу, все приглашенные вновь собирались доме невесты, где за занавесом начинался обряд одевания. Невесту, сидевшую в окружении подружек, которые веселыми шутками старались развеять ее грусть, одевала одна из молодых замужних родственниц, имевшая первенца-сына. Церемонию сопровождала специальная печальная мелодия зурны. Свадебный наряд невесты по покрою не отличался от повседневного, пришлого в той или иной местности, костюма, но сшит был из более дорогой ткани, с богатыми украшениями. Наиболее важной частью обряда была замена девичьей прически и девичьего головного убора женскими. Невесте закрывали лицо вуалью. Пояс, выкупленный у ее подружек, повязывал кавор или отец жениха с пожеланиями здоровья, счастливого материнства, многих сыновей. Выводил невесту из-за занавеса и ставил рядом с женихом женатый человек, имевший детей. Обряд одевания невесты, сопровождаемый восхваляющими ее песнями и шутками подружек (например, объявляют, что невеста не может идти, так как подвернула ногу или у нее украли туфли и т.п.), сохраняется и сейчас, но теперь лицо невесты открыто, а ее свадебный наряд даже в селе ничем не отличается от городского.

В наши дни время пребывания свиты жениха в доме невесты сократилось, и теперь сразу после появления процессии начинается обряд одевания невесты. В ряде сел Лори, Ширака, Гехаркуника в 80-е годы еще сохранялся такой старинный обычай: перед приходом жениха невесту уводили другой дом, обычно к родственнику, чаще - к дяде со стороны матери, или к соседу, и уже оттуда вели ее в дом родителей.

В старину, после того как невеста была одета, молодые отправлялись венчаться. Иногда, главным образом в районах Сюника и Арцаха, венчание происходило у очага — тонира и называлось тонри псак. Так делали, если в селе не было церкви или молодые не достигли брачного возраста, если степень родства не превышала шести, колен, а степень свойст ва - пяти, если в брак вступали вдова и вдовец, если в церкви был покойник и т.п. В этом случае к верхней части тонира прикрепляли свечи, жених и невеста трижды обходили вокруг очага, затем, встав по обе стороны тониа, опускались на колени и целовали его края. По словам Е.Лалаяна, сельские жители считали венчание у тонира выше венчания в церкви, потому что тонир их кормит, греет и очищает. В Арцахе этот обряд сохранялся до конца 20-х годов.
По дороге в церковь впереди свадебного поезда вслед за музыкантам шел жених, справа от него кавор, слева — песахпер. За женихом hарснакуйр и hарснахпер вели невесту, один из них держал у ее груди подол платья жениха или конец привязанного к его поясу платка, чтобы никто не мог пробежать между ними и тем самым «лишить жениха мужской силы». Женивха и невесту плотным кольцом окружали дружки со свечами или факелами в руках. Шествие сопровождалось песнями, плясками, стрельбой в воздух, криками. Весь этот шум должен был отгонять злых духов. У церкви дружки внимательно следили, чтобы никто не посмел бросить камень на крышу и тем самым навлечь на молодую бесплодие; с той же целью подружки невесты, тесно обступив ее в церкви, оберегали от некой злой женщины, которая вознамерилась бы вшить ей нитку в подол.

Во время венчания кавор держал над головами молодых скрещенные меч и ножны, чтобы уберечь их от сглаза и нечистой силы. С той же целью при выходе новобрачных из дверей церкви, а также во время прохода их через любые двери в этот день меч над их головами держал песахпер. Апотропейное значение, которое придавалось металлу, было, как известно, широко распространено у многих народов. В церкви священник повязывал жениху и невесте на шею или на руку нарот — шнур, свитый из красной и зеленой нитей, и скреплял концы его воском от своей свечи. До снятия нарота (а это мог сделать только священник) они не имели права взойти на брачное ложе.

В 80-е годы молодые пары венчались в основном в районах, близких к главному храму армянской церкви — Эчмиадзину, а также в селах, где были действующие церкви, например в селах Бджни (Котайк) и Схвилиси (Джавахк).

Из церкви новобрачные либо шли рядом, либо молодая немного отставала от мужа, держась за полу его платья. Радом с новобрачными с одной стороны шел кавор, с другой — hарснакуйр. Чтобы обмануть злых духов и избежать встречи с ними, домой полагалось возвращаться другой дорогой. Шествие вновь сопровождалось громкими песнями, танцами, стрельбой. По пути следования свадебного поезда родственники новобрачных и кавора выносили на улицу столы и подносы с угощением, одаривали молодых небольшими подарками.

В районах расселения армян, переселившихся из Западной Армении, после венчания все обычно направлялись в дом жениха. В большинстве районов расселения восточных армян, например в Сюнике, Арцахе, возвращаясь в дом невесты, и она опять уходила за занавес, где ее окружали дети.

По обычаю, за стол садились сначала мужчины, потом женщины. Молодой не должен был садиться за стол и притрагиваться к еде до тех пор, пока не получал от родителей жены беранбацук — подарок за «открытие рта». Застолье начиналось с тостов в память покойных родственников, затем провозглашались тосты за счастье молодых, их родителей, родственников с обеих сторон. Пиршество сопровождалось песнями, плясками в доме и во дворе и длилось несколько часов. Затем обычно устраивали канч (букв. зов»), т.е. сбор денег. В доме молодой в нем участвовали только женщины. Собранная сумма передавалась ее матери. У зангезурских армян в доме невесты женщины преподносили не деньги, а небольшие подарки, чулки, головные украшения, которые молодая брала с собой в дом родителей мужа и одаривала ими его близких родственников. У ахалкалакских армян в сборе подарков невесте (которые включали помимо денег иногда и скот, например овцу или теленка) принимали участие и мужчины. Когда гости расходились и оставались только молодой, кавор, песахпер, дружки также близкие родственники новобрачной, начиналась демонстрация приданого, причем каждую вещь под общее одобрение показывали отдельно. Жених, кавор и песахпер опять оставались на ночь в доме невесты.

В воскресенье наступал кульминационный момент свадьбы — невесту перевозили в дом жениха. В этот день утром в обоих домах вновь собирались гости. После небольшого угощения в доме жениха его отец, жених близкие родственники шли за невестой в дом ее родителей. Отец невесты выводил дочь за руку и передавал отцу жениха со словами: «Передаю тебе добро, пользуйся им на счастье». Отец жениха давал обещание беречь ее как «свет своих очей». Обряд прощания невесты с родительским домом сопровождался особой грустной мелодией. Прощаясь с домом, молодая целовала руку отцу и матери, молодой — всем ее родным. Особым ритуалом сопровождалось прощание с очагом. Трижды обойдя вокруг него, молодожены целовали его края, а иногда брали из очага щепотку золы.

Когда участники свадьбы покидали дом молодой, один из ее родственникое (обычно младший брат), держа дверь, не выпускал их до тех пор, пока не получал выкуп от кавора (нередко ягненка или козленка). Мать невесты готовила специальный поднос со сладостями, фруктами и вареной курицей. Курицу варили целиком, с головой и ножками, начиняли сухим фруктами, яйцами, на шею одевали ожерельице из изюма и сажали на тарелку; сверху поднос накрывали шелковым платком и несли впереди процессии. И на этот раз свадебное шествие сопровождалось еще более громкими и веселыми песнями, плясками, выстрелами, возгласами «ура!», джигитовкой на конях. Дружки еще внимательнее следили за тем, чтобы между новобрачными никто не прошел. С вестью о том, что свадебный поезд приближается к дому молодого, направлялся агвес, за что он получал от его матери курицу.

По пути следования свадебного поезда родственники опять выносил столы и подносы с разнообразным угощением, желая новобрачным благополучия, осыпали их сушеными фруктами, орехами, конфетами, зерном.

Впереди, чаще на лошади, везли приданое, сверху сажали мальчика, обычно младшего брата молодой, за что сторона молодого одаривала его небольшим подарком или монетами. Нередко вся процессия отправлялась к дому молодого верхом на лошадях, причем новобрачная сидела в седле с песахпером, изящно закутанная в белое покрывало. В 80-е годы приданое просто привозили на грузовике. Если приданое не успевали подготовить к свадьбе, то его присылали позднее, нередко к празднику Дерендез (14 февраля) в этот день опять приглашали гостей, накрывали праздничные столы.

Когда свадебная процессия подходила к дому молодого, во дворе начиналась шуточная борьба (кох, гюляш) между его родителями. По обычаи, в ней побеждала мать. Этот постепенно исчезающий обряд.Перед вступлением новобрачных во двор или на пороге дома у их ног или у ног молодой закалывали жертвенного барашка или петуха. С крыши дома на молодых сыпали сушеные фрукты, орехи, зерно, конфеты, мелкие деньги, что должно было, по представлению народа, принести им благополучие. Мать молодого, непрерывно приплясывая, встречала новобрачных с хлебом, укладывала им на плечи, перекидывая спереди назад, лаваш, осыпала их сладостями, сушеными фруктами, орехами, целовала в глаза. Нередко перед молодой ставили горшочек с маслом; кинув в него несколько монет, она слегка смазывала маслом косяк двери и волосы свекрови в знак пожелания богатства дому и своей покорности. А та, в свою очередь, желая невестке богатства, говорила: «Чтобы пальцы твои были в масле». У ахалцихских армян мать молодого клала в рот новобрачным по кусочку сахара для «сладкой жизни».

Невестка переступала порог дома, получив подарок от свекра или свекрови. На пороге дома ставили две глиняные миски, позднее тарелки, которые новобрачные должны были разбить одним ударом. Только после этого они могли войти в дом. В доме молодые прежде всего подходили к тониру, целовали его края, бросали в него золу, принесенную из дома молодой, что символически означало ее вступление в дом (к очагу) мужа. Молодую вели за занавес, где она стояла до тех пор, пока не получала подарка от свекрови. Потом она садилась, и на колени ей сажали маленького мальчика в знак пожелания первенца — сына. Молодая одаривала мальчика парой носков.

[casandra]

И в наше время при встрече новобрачных свекровь перекидывает через плечо каждого из них по лавашу, сыплет на их головы изюм, орехи, конфеты, и зерно, иногда дает им по ложке меда либо по кусочку шоколада, а на пороге сама ставит под ноги две тарелки, принесенные из дома невестки, причем, согласно обычаю, первым в большинстве селений должен разбить тарелку муж. У ног молодых отец, дядя молодого или кавор режет барана; при входе (дом молодая не садится до тех пор, пока свекровь не поднесет ей подарок, например кольцо; на предназначенное для молодой место или ей на колени сажают маленького мальчика, которого она по традиции одаривает.

В старину свадебное застолье отличалось обильным угощением, множеством тостов, перемежавшихся песнями, танцами, обрядовыми играми. Молодым образно желали «состариться на одной подушке». По окончании танцев в пользу музыкантов собирали шабаш. К концу пиршества дhолчи (барабанщик) просил священника благословить дhол и начинался канч — сбор денег. На этот раз деньги собирали в пользу тагавора. Гости, в зависимости материального достатка, давали от 20 коп. до 20 руб. В результате набиралась значительная по тем временам сумма, иногда даже превышающая свадебные расходы.

В современной свадьбе, как правило, шабаш не только сохранился, но и увеличился, хотя в ряде селений, например Джавахка, в конце 80-х годов появилась тенденция к его упразднению: отец жениха заранее договался с музыкантами об оплате. Прямой сбор денег в пользу жениха канч исчез. Однако начиная с 60-х годов приглашенные на свадьбу (за исключением ближайших родственников, которые по-прежнему обязаны преподносить ценные подарки, в основном золотые украшения) все чаше дарят деньги, учет которых ведет специально выделенный для этой цели человек. Обычно собирается значительная сумма, которая, как и прежде, покрывает все свадебные расходы.

Вечером, после ухода гостей, священник снимал нарот с новобрачных, развязывал узел нитки, окровавленной при закаливании «свадебного быка», отпирал замок, вынимал нож или меч из ножен. Во время этой процедуры кавор держал над головам новобрачных обнаженный меч, скрещенный с ножнами.

Постель молодым стелила hарснакуйр. У постели ставили вино, фрукты, мед, сладости. У карабахских армян в эту ночь в доме молодого не должен был оставаться никто из домашних. Все уходили ночевать к родственникам или соседям, а рано утром молодой муж, «стыдясь показаться кому-нибудь на глаза», убегал к одному из родственников. И только под вечер близкие родственники приводили его домой, где он, смущаясь, подходил к родителям и целовал им руки. И в 80-е годы у карабахских армян было принято в первую брачную ночь оставлять молодоженов одних в доме.

У армян большое значение придавалось и придается целомудрию невесты. С целью удостовериться в нем утром в дом приходили близкие родственницы. Поздравив молодую, они дарили ей яблоко, в которое были вставлены на ребро серебряные монеты, а ее матери с поздравлениями посылали зарезанную курицу и матери новобрачной в знак девственности ее дочери стали посылать красные яблоки и бутылку красного вина или коньяка, перевязанную красной лентой. Исключение составили армяне Абхазии, а также жители тех сел Ахалкалакского района, в которых супружеские отношения между женихом и невестой допускались до свадьбы, после обручения.

На третий день свадьбы устраивалось пиршество для холостых товарищей молодого. В этот день обычно готовили хаш. Эта традиция во многих районах сохраняется и до сих пор, причем и сам третий день свадьбы называется хаши ор — «день хаша». Однако, например, в сел. Гюмбурдо Ахалкалакского района существовала иная традиция. Там в этот день один из родственников новобрачной на пороге дома резал перед молодоженами жертвенного барана (матах). Поэтому здесь третий день свадьбы называется матахи ор.

Со свадьбой был связан так называемый обряд охоты жениха. Он заключался в том, что во время свадебной процессии дружки ловили попадавшихся им навстречу кур и с силой бросали на обнаженный меч жениха, который должен был с одного раза отсечь голову курице. Этих кур потом готовили для пирушки холостой молодежи, которую устраивали после брачной ночи.

Испытание силы и ловкости жениха и его свиты практиковалось и в иной форме. Например, в Гандзаке и Лори жених (а в случае его промаха - дружка) одним выстрелом из ружья должен был сбить яблоко, привязанное в длинную нитку к одной из ветвей дерева или же укрепленное на конце шеста; в Арцахе стреляли также в яблоко либо в конфету, яйцо; голову курицы, в Буланыхе жених и его дружки поочередно одним ударом кулака разбивали тарелки. Во время кутежа холостой молодежи разыгрывался так называемый суд жениха. Жених садился на тахту, а его холостые друзья начинали притворно жаловаться на одного из своих товарищей, обвиняя его в нарушении обязанностей. Жених приказывал привязать «виновного» к столбу дома и назначал штраф — выкуп, состоящий обычно из курицы, кувшина вина, водки или денег. После уплаты выкупа веселье возобновлялось. Все эти пережиточные формы физических испытаний в свадебных обрядах представляли собой остатки древнейших коллективных инициаций, связанных с переходом посвящаемых юношей в следующую возрастную группу. Пирушкой холостой молодежи армянская свадьба заканчивалась.

Одним из первых послесвадебных обрядов был широко распространен обряд глухлванек — мытье головы невесты. Раньше он совершался че-1 неделю после свадьбы, а сейчас нередко проводится на третий день свадьбы. В старину теща приходила в дом зятя с печеными сладостями, курицей, мылом, расческой, нитками, повседневной одеждой дочери Выкупав дочь, она стирала ее одежду и оставалась ночевать, а утром воз вращалась домой. Сейчас теща не купает дочь и не стирает ее одежду поэтому приносимые ею мыло и расческа имеют чисто символическое значение.

Сорок дней (каррасунк) молодожены считались «нечистыми». Этикет требовал, чтобы в это время молодая не показывалась никому на глаза. Она пряталась за занавесом, там же и обедала, выходя только по приглашению получая за это в подарок монету. Даже за водой молодая могла пойти только поздно вечером, когда можно было не опасаться случайной встречи с кем-нибудь из односельчан. Молодому 40 дней запрещалось присутствовать на свадьбе, входить в хлев, входить в дом, где была роженица, ему нельзя было даже пройти по крыше этого дома, так как считалось, что это принесет несчастье. До истечения года со дня свадьбы или до рождения первого ребенка молодая должна была ходить с закрытым лицом. В это время она придерживалась архаического обычая избегания старших родственников мужа, а также кавора.

К числу традиционных послесвадебных обрядов относился и так называемый дарц, когда молодая спустя некоторое время после свадьбы, обычно на Пасху, посещала своих родителей и оставалась у них 40 дней. Дарц сохранился до нашего времени, но сроки его неуклонно сокращаются: в 40-50-е годы -30 дней, в 60-е – 15-20 дней, в 70-е - 10 дней, а в 80-е - не более 7 дней.

Этнографические материалы, собранные в 60—80-е годы в селах разных регионов Закавказья, свидетельствуют о стойком сохранении в свадебных обрядах армян этнической специфики, что в первую очередь проявляется в строгом соблюдении основных этапов традиционной свадьбы. Однако в каждом этапе есть и новые моменты, 'например: молодые сами принимают решение о вступлении в брак; мать юноши, а иногда и он сам участвуют в обряде сватовства; молодые присутствуют на свадебном пире, некоторые традиционные обряды становятся необязательными и поэтому постепенно исчезают; меняется временная приуроченность некоторых обрядов; сокращается круг обязанностей тех или иных свадебных персонажей, уменьшается продолжительность и самой свадьбы, и времени между обручением и свадьбой.

Присущие армянской свадьбе локальные различия проявляются преимущественно в отдельных деталях. Например, у карабахских армян свадьба короче, в ней отсутствует такой широко распространенный послесвадебный обряд, как дарц. У абхазских армян не принято, чтобы родственники молодоженов накрывали столы с угощением по пути следования свадебного поезда. У них, как это распространено у западных армян, не мать, а отец молодого обсыпает новобрачных зерном и сладостями. Из быта абхазски армян исчезли обряд глухлванек и обычай посылать в дом родителей неветы в знак ее девственности красное яблоко. У них на свадьбе исполняются не только армянские народные песни и танцы, звучит музыка и других народов — соседей по бывшему Советскому Союзу. В свадебных и других обрядах жизненного цикла абхазских армян фиксируется значительная роль полотенца (ялох, яглух).

[casandra]

В 80-е годы в ряде сел (в первую очередь Арцаха и Ахалкалакского района) на средства общественности были выстроены просторные, рассчитанные на 300—400 человек помещения. Такая постройка получала названия Дом торжеств или «Свадебный дом», и теперь свадебное торжество можно было устраивать не порознь - отдельно в доме жениха и в доме невесты, как того требовала традиция, а вместе. С 60-х годов у армян, как и у других народов Кавказа, наряду с некоторым упрощением свадебного обряда стала развиваться тенденция к росту пышности и многолюдности свадьбы, к увеличению числа блюд, размеров и стоимости приданого и свадебных подарков. Например, в 80-е годы на свадьбу в среднем расходовалось в доме жениха от 4 до 6 тыс. рублей, в доме невесты — 3 тыс. рублей, что было по тем временам весьма значительной суммой. Такая тенденция, по мнению сельских жителей, в первую очередь сельской интеллигенции, была обременительна, нежелательна, поэтому в ряде сел высказывались пожелания праздновать свадьбу в узком кругу родных и друзей, вместо шабаша заранее договариваться с музыкантами об оплате и т.п. Однако боязнь «общественного мнения», нежелание оказаться «хуже других» затрудняли утверждение новых, более современных традиций.

Традиционные свадьбы городских армян, особенно тбилисских, уже , в середине XIX в. претерпевают определенные изменения: многие обряды упрощаются, ряд традиций утрачивается, появляются различные новшества, в частности европейские.

Таким образом, традиционный свадебный цикл у армян характеризуется сочетанием различных и разновременно возникших обрядов, множество из которых имеют глубокие исторические корни и отражают особенности семейно-брачных порядков родового строя.

[Гандур Поповски]

Довольно подробная статья)
Во всем этом есть и положительные моменты, есть и отрицательные, которые я считаю дикими, первобытными и требующими искоренения. Например, "кармир хндзор" (красное яблоко), которое отправляется в дом родителей невесты после первой брачной ночи, если она оказывается девственницей; ревизия свекровью простыни молодоженов в надежде увидеть там красные следы; вешание этой простыни по типу японского флага на обозрение, чтобы и соседи увидели, что их невестка была девственницей; шабаш на свадьбах и т.п..

Однако боязнь «общественного мнения», нежелание оказаться «хуже других» затрудняли утверждение новых, более современных традиций.

Вот тут, в этом одном предложении точно указано, почему все эти традиции до сих пор в большинстве районов сохраняются, и когда вокруг весь мир шагает в ногу со временем, у народов Кавказа до последнего сохраняются брачные обычаи средневековья.
Но ситуация постепенно меняется. И свадьбы справляются более современно (не скажу "более цивилизованно", чтоб не дай Бог не обидеть ярых сторонников прежних обычаев).
Ну а то, что "17-летние незамужние девочки раньше назывались старыми девами и являлись "таны мнацац"" - это вообще жесть! Маразм))
Касандра, спасибо) Улыбнуло)

[SweetGirl]

Скажите, пожалуйста, а что обозначает, когда на плечо жениха и невесты кладут лаваш?))
И к чему разбивают тарелки, когда входят в дом?)

[MazdaRX]

Свиит классые вопросики...я бы тоже хотела узнать ответы на них

[SweetGirl]

Скажите, пожалуйста, а что обозначает, когда на плечо жениха и невесты кладут лаваш?))

Я смотрю, у нас на форуме никто не знает ответ на вопрос, что ж, сама и отвечу)))
Мне сказали, что лаваш (хлеб) - это тело Иисуса. Этим самым молодожёны получают божью защиту, я так понимаю)