Армянские современники (поэзия, проза, публикации)

[ERANI]

ПОЭЗИЯ
ПРОЗА
ПУБЛИЦИСТИКА

[ERANI]

АШОТ САГРАТЯН

Род. 1936

Ашот Аристакесович Сагратян – знаменитый армянский и русский переводчик, поэт, художник и мыслитель – родился в Москве в1936 году; воспитан в духе традиций Асан-Джалалянов из Карабаха. Его отец, полковник Аристакес Сагратян, много сделал по строительству железных дорог в Армении.

С 1969 по 1995 годы Сагратян руководил творческим семинаром в Литературном институте имени А.М. Горького, читал лекции по теории перевода и психологии творчества. Перевел 27 книг. За уникальные разработки в области этнопедагогики был избран академиком Академии педагогических и социальных наук.

Ашот Сагратян обладатель Золотой Пушкинской медали.

Стараниями Сагратяна в феврале 1988 года в Москве была открыта первая национальная воскресная школа – армянская, в левом флигеле бывшего Лазаревского института восточных языков.

Дух Родины

Армения, прикованная к скалам,
Пронзенная веками до небес,
Певучим языком любви снискала
Молитвенную музыку чудес.

Божественный огонь ее преданий
Развел по душам памяти очаг.
История ее - не цепь гаданий:
Она судьбой пульсирует в очах.

Палитры плеск живет в армянской речи.
Ее воображения полотно
В себя вобрало даже лик Предтечи -
Испити веры крепкое вино.

Дух родины, он стал мне старшим братом,
Я в очий край когда-нибудь вернусь...
Коленопреклоненно Араратом
И всем могилам предков поклонюсь.

[ПАНАЦЕЯ]

Он же...

Рисуя пространственный образ развалин
И чувствуя воздух замшелый руин,
Я понял, как зодчий здесь был гениален,
Когда этот храм в поднебесье струил.
Я словно бы видел торжественный купол
И свет над опорами прежних колонн...
Душа осушала молитвеннный кубок:
В творение мысли его я влюблён.

[ПАНАЦЕЯ]

Песок пустыни жёг подошвы ног,
Вгонял под ногти огненные иглы,
Конвой коней измученных берёг,
Уставших наблюдать такие игры...
Брёл караван отверженных людей,
Шёл, обречённый, без воды, без хлеба...
Над ним кружила чёрных крыльев тень,
Бездонным, безответным было небо...
Так плёлся он в бескровный зной пустынь,
Уже без сил и по дороге таял,
И пили все холодный пот росы,
А следом шла прожорливая стая...

Песчинкой люди падали в песок
В евангельском смирении покорном...
Не звёзды сокращают жизни срок.
И жар песков сжигал их жизни корни.

Есть что-то в поведенье палача,
Что жертву настораживает сразу:
Как карабин в ладонь ползёт с плеча
И как в глазах его мутнеет разум.
…Догадка осенила стариков:
Урок потерь всегда чему-то учит -
Не так ли было испокон веков -
Карабкаться за мудростью на кручи?!
Детей и женщин взяли молча в круг
И вдоль плеча сцепили насмерть руки -
Принять ещё одну из тысяч мук
Здесь, в Дер-аль-Зоре, с родиной в разлуке...
И под ногами заскрипел песок,
И колесо судьбы пошло вертеться,
И ввинчивался смерчем в солнцепёк
Горячий танец и ума и сердца…
…Уже в барханах угасал закат,
И духи били в солнца алый бубен
И не было уже пути назад:
Стояла смерть, облизывала губы...

Злой рок устал взирать на этот пляс:
Забавы жертв любил, но только в меру.
Уже последний луч надежды гас...
И взвился ятаган... Его примеру
Последовал натасканный конвой,
Сбивая с ритма жизни танец резвый. -
Ни на одной из всех вселенских бойнь
Не затупили столько острых лезвий!
Из танца гордость вырубал клинок,
Обрубок танца, истекая гневом,
Всю жажду жизни изливал в песок,
Как равный, разговаривая с Небом…
…На Дер-аль-Зор свалилась камнем ночь.
Кривая совесть отдыхала в ножнах.
Убрался дьявол-искуситель прочь.
Короткий мрак пустыни стыл тревожно...

Устали руки смерти молотить
И на лице её цвела улыбка:
Наивности блаженные пути!
Сюда их всех вели не по ошибке...
И вспоминала совесть палача:
История армянского народа
Несёт непокорённости печать...
У их души особая природа:
Достоинство у них - родная речь,
Которая веками их питала,
Они костьми предпочитают лечь...
Их было много и осталось мало...

Наутро по пескам прошёлся гуд,
Взорвался над пустыней солнца бубен.
Плечо к плечу барханы в пляс идут
И ветер дует в огненные трубы.
Завлёк коней - и в тот же самый круг,
Дыханье смерти чувствовали кони,
И в сердце ятагана вдруг испуг
Проснулся и вот-вот застонет...

Земля вернула мёртвым певчий пульс.
И обозначен их последний путь:
Пришёл к своей Голгофе скоротечной -
Армянский танец встречи
Жизни вечной…

[ПАНАЦЕЯ]

Моим рисункам десять тысяч лет
Ещё когда я пребывал в пещере,
Не приобщённый к божествам и вере,
Я знал, что без искусства жизни нет.
Рисунок мой задумчив был и прост,
И я творил неистово на камне
И душу, возмужавшую с веками,
Изображал, как участь, в полный рост.
Природа перспективу мне дала,
А мой рисунок был однолинейным,
И сам я молодым, небезыдейным
И дерзким, как и все мои дела.
Вначале мне годились валуны.
Начав писать куском обсидиана,
Сегодня я вожу рукой Сарьяна
А раньше создал календарь луны.
Моим рисункам десять тысяч лет
А сколько их история слизала,
Вонзавшая в меня измены жало?!
А я творю и мне спасенья нет.

[ПАНАЦЕЯ]

Пекут лаваш… Горячий запах хлеба
По плоским кровлям стелется в луга,
Где, выставив антеннами рога,
Коровы пережёвывают небо.

Насущный хлеб пергаментного цвета…
Его у нас пекут из века в век,
Чтоб на земле трудился человек –
Извечный пахарь мудрости поэта.

Пекут лаваш, армянский талисман
От голода, от горечи, от грусти…
Плывёт над очагом, сводя с ума,
Одна из тайн народного искусства.

[ПАНАЦЕЯ]

Я знаю медь исповедальной прозы:
В ней бед людских набатный перезвон
И личной боли зреющие слёзы,
И зеркала времён со всех сторон.
В них образ настоящего дробится
На эхо наших завтра и вчера
И дух неукротимости дымится,
И вдохновеньем дышит для пера,
Которое приравнено к отваге –
Во что бы то ни стало быть собой,
Не опошляя девственность бумаги,
Не волоча соблазнов за судьбой.
Я сам – звонарь на этой колокольне,
Я эту медь на слух перевожу
И ведаю о том, как сердцу больно,
Когда я добросовестно служу,
И у него есть степени износа,
Подвержено страданьям и оно…
Колоколам исповедальной прозы
Наш горький век будировать дано.

[ПАНАЦЕЯ]

Опять воспоминаний зеркала?!
Мне думалось, что все они разбиты,
Сомнения, удавами увиты,
Они дробились плоскостью стекла
И глубину лишали отраженья:
Всё было там – победы, пораженья,
Порыв надежд, бездействия запой,
И крик без эха, полый и пустой…

И там, где явь колеблется меж снами,
Я памятью зажат, как зеркалами.

[ПАНАЦЕЯ]

Всевышний, обитающий на небе!
К Тебе один-единственный вопрос:
За что карал – вытягивать нам жребий?
Наживкой на крючке – на что был спрос?!
Доволен Ты набором искушений,
Обрушив на неопытность сердец
Вину за сотни тысяч прегрешений,
Которых сам надел на нас венец?!
До нас Тебе, скажи, какое дело?
Пошто пытаешь гордый наш народ?!
Нас одержимость жизнью овладела:
И горы гор мы переходим вброд,
Проваливаясь страхом в пасть ущелий
В песок породу скальную кроша...
Всевышний, знать, не ведает ущерба,
На нас своим доверием дыша.

[Neznakomka]

Павел Галачьянц (Галич)



О себе:

"А МНЕ СТИХИ ДАЮТСЯ ТЯЖЕЛО.
В НИХ Я СТРАДАЮ И КРИЧУ, И ПЛАЧУ!
И, ЕСЛИ - ПОЛУЧАЕТСЯ УДАЧА.
И, ЕСЛИ - НЕ ВЫХОДИТ НИЧЕГО..."

Родился в 1950 году. Закончил Ленинградский Горный институт. Работал в топографо-геодезических экспедициях, рудниках, в строительстве, преподавал в ВУЗе. Живу в Санкт-Петербурге. В душе - романтик и лирик с элементами реализма...


Под Созвездиями...


Я молю Тебя. На Радость!
Я молю Тебя. На грусть!
Под Иконой лгать не надо,
Лучше взгляд поникший, пусть…

Пусть река бежит без края,
А в берёзовых лесах
Мне девчонка молодая
Пальцы крутит в волосах…

На серебряной дорожке,
Где купается луна,
Подарю Тебе серёжки,
Потому, что Ты – Одна…

Ты одна меня не гонишь,
Не ругаешь за спиной!
А шалаш еловый помнишь?
Помнишь месяц голубой!

Небо пело звездопадом,
А в созвездии Гермес,
Две звезды, как будто рядом,
Танцевали полонез…

Помнишь, филин у дороги,
Что-то крикнул и затих,
А на взгорочке пологом
Я дочитывал свой стих:

О смертельных перекатах,
О друзьях и о врагах,
О наградах и утратах,
О далёких берегах…

Под созвездием Пегаса -
Две мерцающих звезды.
Вплоть до утреннего часа
Мне в глаза смотрела Ты…

Плёсом озеро играло,
Рыба билась о корму,
Птица шалая кричала
У причала на волну…

Под созвездьем Водолея
Две далёкие звезды,
Догоняя Хвост Галлея,
Вдруг погасли. У воды…

И, в ответ, из чёрных линий
Угасающих костров,
Поплыли десятки лилий
От далёких берегов…

Рву цветы Тебе в усладу.
Под созвездием Весы
Две звезды погасли разом
У прибрежной полосы…

По утру взорвутся птицы,
Волны лягут на песок.
Ляжет новая страница
Для Тебя – наискосок…

Под созвездьем Ориона
Мы увидим наконец
Незнакомый и знакомый
Переплёт двоих сердец…

И в период звездопада
Я с улыбкой оглянусь.
Я молю Тебя. На Радость.
Я молю Тебя. На грусть.


2003 г.