Հեղինակ՝ Արտակ Մովսիսյան
Ռեժիսոր՝ Արտակ Ավդալյան
SHARM PICTURES © 2014
absar (14.12.2014)
absar (14.12.2014)
У меня через пару недель намечается запуск нового армянского проекта и мне нужен 1-2 человека которые смогут помочь грамотно написать/редактировать армянский текст. Есть желающие помочь?
Началосъ это с Брежневских времен...В Номере // Архив 2012 // Карен Демирчян - страницы памяти
Карен Демирчян - страницы памяти
На днях состоялась презентация весьма необыкновенной книги, выпущенной издательством “ЭдитПринт”, — “Память”, написанную Риммой ДЕМИРЧЯН. В предисловии автор акцентирует, что это не биография ее мужа Карена Демирчяна, а только попытка внести лепту в воссоздание его образа. Трудную задачу Римма Агасиевна выполнила. Действительно, книгу нельзя приписать к жанру биографии. Собственно не так это и важно. Главное — получилась цельная, емкая панорама жизни достойного и известного Человека и времени.
“Память” полна интереснейшей информации, по известным причинам многие годы недоступной общественности. Особо хочется отметить, что книга получилась объективной, хотя, конечно, и не лишена вполне допустимой и понятной пристрастности. Заметим, что быть абсолютно беспристрастным и объективным автору, вообще любому, невозможно. Так что Римма Демирчян в свою очередь не избежала этого. Совсем немного. В любом случае “Память” правдивая и частная книга, она дает реальное представление о жизни и деятельности Карена Демирчяна, о тех интригах и труднейших препятствиях, которые ему приходилось преодолевать, решая ежедневные “армянские вопросы” и в Армении, и особенно в “центре”.
Предлагаем некоторые отрывки из этой книги. Благодарим Римму Демирчян за возможность эксклюзивной публикации.
“ДА Я ТЕБЯ ИЗ ПАРТИИ ИСКЛЮЧУ!”
...До прихода Горбачева к власти центральное руководство хорошо относилось к Карену в том смысле, что все его предложения по республике проходили, получали “добро”. Карен умел обосновывать, аргументировать и убеждать руководство в том, что предложения до конца продуманы, реально осуществимы, необходимы и полезны не только для республики, но и для Центра.
Вместе с тем его умение мыслить широко и нестандартно, отстаивать свои убеждения и принципы, при необходимости противостоять до конца без страха перед наказанием или потерей “кресла”, его манера держаться независимо, с достоинством, без угодничества и лести, соблюдая при этом партийный этикет, субординацию и должную скромность — все это воспринималось неоднозначно и настораживало. Оно и понятно. Ведь такое поведение не соответствовало существующим стереотипам, не вписывалось в установившиеся представления о партийном руководителе — функционере. Я всегда удивлялась тому, как при всех своих не очень угодных для верхов качествах Карену удалось тем не менее 14 лет успешно руководить республикой.
Вопросы, связанные с проблемами Армении, чаще всего проходили нелегко, после длительных усилий, но ему хотя бы не мешали. И это уже было хорошо. Однако в личном плане для него ничего не менялось. Его не продвигали, ничем не поощряли, не сделали кандидатом в члены Политбюро, не дали звание Героя Социалистического Труда, хотя кругом понимали, что все эти регалии он заслужил сполна и по всем параметрам. Никто даже не знает, что они почти были даны Карену (и не раз), но в последние минуты отменены. О проектах постановлений об избрании Карена Демирчяна секретарем ЦК КПСС и кандидатом в члены ПБ я уже написала в главе, посвященной Мегри, так что повторяться не буду. Теперь что касается несостоявшегося звания Героя Социалистического Труда.
В 1982 г. Карену исполнилось 50 лет. По всем критериям ему полагалось звание Героя Социалистического Труда. Республика преуспевала, ежегодно, кроме 75-го, получала Переходящее Красное знамя, по многим показателям превосходила средние общесоюзные, планы пятилеток успешно выполнялись, обеспечивался научно-технический прогресс и т.д. Словом, придраться было абсолютно не к чему, а звание Героя он заслужил по всем законам справедливости, своим честным плодотворным трудом. По поводу того, почему Карену все-таки не присудили звание Героя, я знаю два факта. Один из них связан непосредственно с самим Брежневым.
Карена представили к награде. Представление прошло без каких-либо задержек через соответствующие инстанции. Во всех отделах Карена уже поздравили с присвоением звания как свершившимся фактом. (Об этом рассказал он сам, вернувшись из Москвы). Однако когда дело дошло до Л.Брежнева, тот произнес: “молод еще” и вычеркнул фамилию Демирчян из списков. Причиной такого отношения послужил неприятный разговор, который состоялся между Брежневым и Кареном накануне празднования 150-летия воссоединения Армении с Россией и имел далеко идущие последствия. Учитывая важность исторического события, Карен считал, что на празднике непременно должен присутствовать сам Генеральный секретарь. С этой целью он попросил приема у Брежнева. Подробностей приема Карен не успел написать, хотя у него есть ссылка на запись, но я ее не нашла. Однако он успел рассказать об этом, так что все нижеизложенное я знаю с его слов.
Незадолго до этого события Брежнев побывал в Баку для вручения городу ордена Ленина. Современники хорошо помнят, как тогда Гейдар Алиев в числе прочего подарил Брежневу дорогой перстень с бриллиантом, и как в течение всего торжественного заседания Генсек, вытягивая руку, любовался подарком. Брежнев встретил Карена довольно дружелюбно, интересовался положением дел в республике, тем, что говорят в народе (по словам Карена, он любил задавать подобные вопросы). Однако когда Карен изложил Генсеку свою просьбу — приехать на праздник, тот отказался, сославшись на нехватку времени. Карен вспылил и выразил свое возмущение:
— Вручать награду Баку — есть время, а приехать на исторический праздник, символизирующий вековые дружественные отношения двух народов, — нет времени?
По рассказу Карена, Брежнев от неожиданности даже привстал:
— Как ты со мной разговариваешь?! Да я тебя из партии исключу!
Карен не остался, конечно, в долгу. Что он ответил конкретно, я точно не помню, смысл сводился к тому, что это есть проявление отношения не только к нему лично, но и к республике, и он считал своим долгом сказать об этом. После этого разговора отношения между ними испортились, последствия чего сказались позднее, когда Брежнев лишил Карена звания
Героя Социалистического Труда. Безусловно, имело значение и то, что Карен не угодничал перед руководством, не льстил, не произносил в докладах имя Брежнева чуть ли не в каждом абзаце, как это делали другие. А однажды во время вручения Брежневу очередного ордена он “невыгодно” отличился на фоне остальных, не поцеловавшись с Генсеком, а лишь поздравив его рукопожатием. Не зря ведь кремлевский чиновник, небезызвестный Поляничко, одному из работников ЦК КПА сделал многозначительное внушение: “Поосторожнее вы там с Генсеком!” (“Капли из большого моря”, т. I, стр. 244).
О том, что Карена несправедливо лишили заслуженной награды, знали и неодобрительно воспринимали не только в партийно-правительственных кругах. Так, трижды Герой Советского Союза маршал Покрышкин во время отдыха в Джермуке сказал председателю горсовета Завену Варданяну по этому поводу: “Настоящий Герой — ваш Демирчян”. Бывший тогда заведующий Общим отделом ЦК КПСС, близкий человек Брежнева Константин Черненко, вынужден был сказать Генсеку, что его отношение к Демирчяну в партии плохо воспринимается и осуждается. После этого отношения несколько улучшились. Говорили, что приезд Галины тоже имел целью навести “мосты” между отцом и Демирчяном. Возможно это и так.
Так с Кареном Демирчяном до горбачевского периода дважды обошлись крайне несправедливо. Один раз за то, что отстаивая государственные и национальные интересы, противостоял строительству дороги Азербайджан — Нахичеван, другой раз за то, что защищая честь и достоинство республики, высказал правду в лицо Генсеку.
Не могу не отметить, что Карен ничем и никогда не показал даже при мне, насколько задела его эта несправедливость (об этом можно было лишь догадываться). Иногда он даже шутил. Когда ему однажды сказали, что вот, мол, не целовал Генсека — Героя не получил, он ответил: “Может, я болел тогда гриппом. Ты что, хотел, чтобы я заразил Генсека?” А потом уже серьезно добавил: “Я своим подобным отношением проявляю больше уважения к Генсеку, к его должности, чем те, кто относятся подобострастно”.
“БЕРЕГИТЕ БАТЮ!”
...Горбачев понял также, что пока Демирчян на посту I секретаря, вмешаться во внутренние дела мирно и успешно развивающейся республики, взбаламутить, расшатать, устроить противостояние в обществе, довести до разрушения невозможно. Без сомнения, было и личное неприятие, идущее, видимо, еще с брежневских времен и усилившееся при его руководстве: независимость, авторитет, популярность, неуязвимость Карена Демирчяна. его беспрецедентная народность раздражали Горбачева, воспринимались им чуть ли не как личное оскорбление и угроза собственному авторитету. (Внешне это не проявлялось, Горбачев при необходимости мог и притвориться и лукавить.) Демирчяна надо было “посадить на место”, показать, что он такой же как все, морально и политически уничтожить. Попытка выслать из страны мирным путем не удалась, но это не остановило Горбачева. Ясно было одно, что без провокаций и предварительной дискредитации Демирчяна снять его невозможно. Найти повод для подобных действий человеку, наделенному неограниченной властью, лишенному нравственных основ и руководствующемуся безграничной демагогией, не представляет труда...
Замену Карену Демирчяну в Москве уже подготовили в лице бывшего I секретаря комсомольской организации Армении, проработавшего затем долгие годы в аппарате ЦК КПСС. Прошедший хорошую “выучку” в самом одиозном отделе ЦК КПСС — отделе пропаганды, послушный, беспринципный, без какой-либо национальной окраски, готовый ради карьеры на все что угодно Сурен Арутюнян во всех отношениях устраивал пару Яковлев-Горбачев и рассматривался как надежный проводник их интересов.
Карен знал о стремлении, а точнее решении Москвы назначить С.Арутюняна I секретарем и в принципе не возражал. Он считал, что незаменимых людей нет и всегда готов был уйти со своего поста. (Мы даже между собой решили, что при первой возможности он уйдет с поста I секретаря на более спокойную работу). Однако он был того мнения, что протеже верхов, более 16 лет проживавший вне Армении, не имеющий серьезного опыта работы, должен какое-то время поработать на месте, набраться опыта и лишь потом принять руководство республикой. При высоком чувстве ответственности Карена за судьбу страны, в развитие которой он вложил столько сил, это было естественное, понятное и вполне приемлемое отношение к вопросу. Он предложил Арутюняну на первых порах поработать заведующим отделом пропаганды ЦК КПА, где мог использовать набранный им в Москве опыт. Получил отказ. Через короткое время предложил должность секретаря ЦК по сельскому хозяйству — работу, относящуюся к его специальности. Опять отказ. Наконец по настоянию центра Арутюнян был назначен I заместителем председателя Совета Министров и включен (опять по настойчивому требованию центра) в состав Бюро ЦК, что не только для Армении, но и для других республик было беспрецедентным. В описываемое время он уже работал на этом посту, до должности I секретаря оставался один шаг.
В свете изложенного вызывает откровенное изумление то, что написал Арутюнян в своей книге “О прошлом и настоящем”:
“В Бюро ЦК меня ввели последним по списку. Демирчян нарушил даже алфавитный порядок, который обычно соблюдался везде в этих случаях... Сказывались, конечно, и черты характера Карена Сероповича — боязнь иметь рядом опытных организаторов и стремление устранять потенциальных, на его взгляд, конкурентов. Я отчетливо понимал: ревность первого секретаря ЦК — существенный фактор, который может помешать мне работать”.
Отмечу, что в свое время на работу в ЦК ВЛКСМ Арутюнян был направлен по рекомендации Карена. В дальнейшем его продвижении — переходе на работу в аппарат ЦК КПСС — Карен Демирчян опять-таки принимал непосредственное участие. Привожу запись из рабочих дневников Карена: “16.02.78 Петровичев Н.А. — о языке, доклад об обстановке. Договорились об Арутюняне С. — возьмут в аппарат, я характеризовал его как грамотного, хорошего работника”.
Именно после этого разговора С.Арутюнян был переведен на работу в ЦК КПСС, в отдел пропаганды. Что касается позиции Карена Демирчяна при назначении С.Арутюняна в Армению, я об этом уже написала выше. Эта позиция была не против лично Арутюняна, а за то, чтоб он набрался опыта и принес больше пользы республике на посту руководителя. Ведь быть на короткой ноге с несколькими антидемирчяновцами и годами плести заговоры против Демирчяна еще не означает знания республики и ее парторганизации. Здесь я вынуждена сказать, что большинство членов секретариата были против назначения С.Арутюняна, т.к. он за полтора года вице-премьерства никак себя не проявил. За назначение были только Яковлев и, конечно, Горбачев. По поводу других обвинений в адрес Демирчяна — “боялся”, “устранял” “ревность” и т.д. — впору спросить у автора. Это почему Демирчян, не боявшийся ни Политбюро, ни самих генсеков, вдруг испугался бы иметь рядом человека, не проработавшего ни в одном трудовом коллективе, весь опыт которого состоял в школе карьеризма, которую он прошел в комсомоле и в школе интриганства, которую он прошел в отделе пропаганды ЦК КПСС? До чего надо потерять чувство реальности и перегнуть с самооценкой, чтобы написать такое! (Да извинят меня бывшие комсомольцы, среди них было много и приличных людей). Демирчян не боялся, а беспокоился за республику, не хотел отдавать ее в неопытные руки человека, мелочного и амбициозного, преследующего во всем прежде всего личный интерес.
Обвинение против Демирчяна было состряпано непосредственно в I отделе пропаганды ЦК КПСС, выходцем из которого был С.Арутюнян. Направлял всю работу А.Яковлев с ведома Горбачева, конечно. Местным политическим противникам и московской политической мафии очень важно было, чтобы критика прозвучала именно из уст Генерального секретаря. Это послужило сигналом для начала беспрецедентной в партии кампании по дискредитации одного из видных представителей политической элиты страны, пользующегося безграничной поддержкой народа, давало “зеленый свет” для массированной атаки на Карена. Эта атака началась на состоявшемся 27 июля пленуме ЦК КПА. Для Горбачева и его приспешников мало было, чтобы Пленум принял к сведению критику Генсека, признал свои ошибки и обещал их исправить, (все это, как было принято в партии, прозвучало на пленуме). Необходимо было “взорвать” пленум, т.е. опорочить всю партийную организацию республики вместе с лидером, обвинить во всем Демирчяна, противопоставить ему пленум и тут же решить вопрос о его снятии с поста I секретаря. Снять его громко со скандалом на весь Союз, унизив и уничтожив морально. Позднее из достоверных источников стало известно, что в ЦК КПСС местным приспешникам было сказано — достаточно искры, и сразу встанет оргвопрос.
Для проведения пленума в нужном направлении у Москвы, разумеется, были свои люди. Прежде всего это назначенный из центра II секретарь ЦК. Институт русского по национальности II секретаря ЦК действовал во всех республиках. В Армении первым таким секретарем при А.Кочиняне стал П.П.Анисимов, поработавший какое-то время и с Демирчяном. Со слов Карена знаю, что при нем пытались назначить II секретарем Комсомола республики также русского, но Карен отказался, и вопрос заглох. До 1986 г. II секретарем ЦК КПА был Г.Н.Андреев — умный, честный, принципиальный работник, в то же время очень порядочный, скромный, добродушный и деликатный человек. Он уважал и высоко ценил Карена, свое положительное мнение о нем он всегда высказывал и в ЦК КПСС. Когда началась кампания по дискредитации Карена Демирчяна, в ЦК быстро поняли, что использовать Андреева против Демирчяна не удастся (от него ждут компромата, а он все хвалит). Поэтому Андреева предварительно убрали, назначив послом в Эфиопию.
После Андреева II секретарем прислали более подходящего, удобного Ю.Кочеткова. О безликости и беспринципности этого человека может свидетельствовать хотя бы следующий факт. Карен рассказывал, как Кочетков ему не раз говорил: “Карен Серопович, я работал со многими, но такого демократа как Вы не видел. Вы выслушиваете все, даже откровенные глупости, прежде чем принять решение”. Однако когда пришло время и ему приказали “бить” по Демирчяну, он стал говорить совершенно обратное: “Коллегиальнее надо, Карен Серопович, коллегиальнее”.
Выступление Гайка Котанджяна на пленуме — классический образец демагогии, когда за основу берутся реально существующие, имеющие место в Армении и во всем Союзе (да и где угодно), недостатки, однако преподносятся они односторонне, преувеличиваются и возносятся в ранг абсолюта, а на них еще строится башня лжи и клеветы. Это тем более удивительно, что в аппарате Котанджяна воспринимали в некотором роде как фаворита Карена Демирчяна, чем объясняли его довольно динамичное продвижение по служебной лестнице (вплоть до кандидата в члены Бюро ЦК). В рабочих дневниках Карена несколько раз отмечено, что приходил Г.Котанджян и интересовался вопросами своего будущего. Карен ценил в нем ум, знания (правда, чисто теоретические), эрудицию и готовил из него кадр (он даже сказал об этом в ЦК КПСС). Готовил основательно, последовательно проводя через различные уровни, давая возможность приобрести практические знания, опыт, которого ему очень не хватало, уверенность в себе (не самоуверенность, которая у него была в избытке). То есть Демирчян проявлял к нему самое хорошее отношение и как человек, и как руководитель. Но молодой человек очень спешил, его не устраивали подобные темпы продвижения, ведь забрезжила реальная возможность сделать “большой скачок” (ему внушили, что на пленуме неизбежно встанет оргвопрос и обещали должность секретаря по идеологии). Очернив всю парторганизацию республики снизу доверху, он тут же поспешно сам и ставит оргвопрос — предлагает изменить весь состав ЦК, а также заявляет: “Исходя из высших национальных и интернациональных интересов Компартии Армении, нашего народа, уважая человеческие достоинства товарищей Демирчяна Карена Сероповича и Восканяна Гранта Мушеговича, имею честь просить их обратиться в соответствующие инстанции по вопросам перевода их на другую работу”.
Это говорит человек, который сделал меньше конкретных дел для республики, чем любой член пленума, который ни с одной работой не справился, везде не ладил с коллективом, с людьми, допускал волюнтаризм, деспотизм, нарушал все нормы человеческих и служебных отношений. Его терпели только потому, что знали — назначил его Демирчян. Ведь в багаже у него были лишь хорошо подвешенный язык, трескучие фразы и давно забытые, вышедшие из употребления выражения из словаря XIX века (“честь имею”, “сатисфакция” и т.д.). Это говорит человек, годами называвший Демирчяна “батей” (“берегите батю!”), “честь имевший” подарить ему книгу с дарственной надписью и металлический сувенирный меч с гравировкой на щите “Моему учителю, наставнику...”. (Жаль, что я его в сердцах выкинула в мусорное ведро, надо было сохранить для потомков). Это говорит человек, объявивший войну всем негативным явлениям, в том числе и протекционизму, однако сам объявившийся в стенах ЦК благодаря протекции своего дяди, уважаемого, достойного человека — академика Сергея Амбарцумяна. Воистину мы имеем “маленького племянника большого дяди”. И вот этот человек после критики Горбачева вдруг мигом прозрел и осознал, что Демирчян — бедствие не только национального, но и интернационального масштаба. Как говорится, комментарии излишни. Я привела лишь факты, выводы пусть делает читатель.
Пленум, конечно, осудил выступление Котанджяна как демагогичное, не сердобольное, не помогающее делу, “излучающее яд, желчь, ненависть”, направленное на сведение личных счетов с рядом представителей пленума и утоление своих неуемных амбиций.
После первого же июльского Пленума ЦК я сказала Карену, что выступления членов пленума и есть настоящая оценка его деятельности и заслуг, такое не каждому дается. А много позже, ознакомившись с протоколами обоих пленумов, я поняла, через какие кошмар, обиды и страдания прошел Карен, лишь тогда в полной мере оценила, как мужественно и сдержанно он вел себя. Запрещал говорить о его достоинствах, возмущался и требовал тишины в бушующем негодованием зале во время выступления Котанджяна: “Не мешайте! говорит, человек высказывает свое мнение!” Видя свой провал на пленуме, Котанджян решается на невероятный шаг — посылает телеграмму в ЦК КПСС, в которой утверждает, что Демирчян и его соратники хотят повторить в Армении кровавые алма-атинские события. До чего же надо дойти, до какой степени падения, чтобы такое себе позволить. В этот бред даже в ЦК КПСС не поверили, не дали ходу. Однако позорная телеграмма осталась в архивах ЦК КПСС.
...1989 год. Карен сидит дома безработный. Раздается телефонный звонок — Котанджян просит о встрече для консультации. Карен отказывает, но после повторной просьбы соглашается принять его дома, на что не соглашается уже Котанджян. Я стояла рядом, когда Карен произнес: “У меня сейчас нет кабинета, а встречаться на улице я не хочу”.
— Может, совесть его замучила? — говорю я Карену.
— Вряд ли, — отвечает тот, — если б у него была совесть, он так в отношении хотя бы меня не поступил. Просто его использовали и бросили.
— А знаешь, Карен, — сказала тогда я, — говорили, что Котанджян умный человек. Но его поведение свидетельствует не только об отсутствии у него тормозов в вопросах карьеризма, совести, порядочности, но и об отсутствии ума. Умный человек не поступил бы так глупо, не поставил бы себя в такое нелепое положение.
Прошло время. В 2007 году, прочтя “Воспоминания современников о Демирчяне”, Котанджян, по дошедшим до меня сведениям, сказал: “Очень мало про Карена Сероповича сказано. Он достоин гораздо большего”. Воистину велики амплитуды метаморфоз этого человека!
Судьбе было угодно, чтобы в том же году Карен встретился и с организатором и с “координатором” антидемирчяновской эпопеи Ю.Кочетковым. Карен остановился в Москве в гостинице “Октябрьская”. Вечером, прогуливаясь по привычке по Старому Арбату, Карен увидел витрину с выставленными сигаретами и зашел, чтобы купить их. Увидел сидящего за столом Кочеткова, поздоровался. По рассказу Карена, тот встал и побледнел.
— Что ты тут делаешь? — спросил Карен.
— Да вот, это мой офис по сбыту сигарет. Кочетков пытался снять напряжение, закурив. Но руки дрожали, сигарета выпадала из рук.
— Ну-ну, продолжай торговать, не буду мешать, — сказал Карен и вышел, не купив сигарет.
Через месяц-полтора до нас дошел слух, что Кочетков скончался от болезни сердца. А ведь был еще молод!
Невозможно описать, какая беспрецедентная травля Демирчяна началась после июльского и декабрьского пленумов, какая массированная, хорошо организованная и управляемая отделом пропаганды ЦК КПСС дискредитация. Не гнушались никакими подлыми средствами. “Правда”, “Известия”, “Труд”, “Комсомольская правда”, “Советская культура”, “Сельская жизнь” — словом, все газеты и даже журналы (кроме “Веселых картинок” и “Мурзилки”, как говорил Карен), поместили отрицательные статьи об Армении, направленные в основном против Демирчяна. Если Демирчян был главным “бедствием” республики, то из Котанджяна спешно слепили образ “бесстрашного борца”, который смело один пошел против консервативного “преступного пленума”, “выродившейся номенклатуры”, за что бедный и подвергается в республике гонениям. (В то время, когда к нему после пленумов даже близко не подходили, не говорили ни слова, несмотря на провалы в работе, чтобы сверху не обвинили в “зажатии критики” и “сведении счетов”.) Котанджян переживал “звездный час”, не сходил со страниц газет и журналов как положительный “герой нашего времени”. А на Демирчяна навесили все мыслимые и немыслимые грехи, тем более оскорбительные, что звучали они бездоказательно, без единого факта, общим трафаретом партийной лексики, звучали из уст людей недостойных, ангажированных, выслуживающихся любой ценой, продавая совесть.
На снимках: встреча в Ереване генсека Леонида Брежнева и его свиты, на втором плане Гейдар Алиев; Демирчян с супругой в Италии; Демирчян с внучками и женой.
By The Way...
Эту тему просматривают: 1 (пользователей: 0 , гостей: 1)
Ваши права
(c)
Ответить с цитированием
Социальные закладки