Миниатюры

[Neznakomka]

Разговор с самим собой

- Есть ли у меня совесть?
- Я думаю, что есть. Но совсем немного. Полфунта, пожалуй наберется.
- Трус ли я?
- Скорее да, чем нет.
- Ленив ли я?
- Иногда мне кажется, что я и лень - это синонимы.
- Люблю ли я врать?
- О, да! Это уже, как второе дыхание. До сих пор, кстати, не могу понять, в чем разница между враньем и обманом...На вид они одинаковы.
- Люблю ли я себя?
- Наверное да, но не очень в этом уверен.
- Люблю ли я вообще?
- Вобщем-то, нет. Симпатия и душевное расположение есть ко многим. Но любовь...вряд ли.
- Сострадателен ли я?
- Хм...вопрос. Я могу рыдать над фильмом "Белый Бим..", но в то же время, пройти мимо того, кто просит о помощи; работаю в хосписе добровольцем, но никогда не даю подаяние;
утираю слезу, смотря передачу "Жди меня", но от всей души презираю бомжей и нищих.
- Веселый ли я человек?
- Нет. Я не могу найти повод для веселья на ровном месте. И в депрессии я провожу больше времени, чем в приподнятом расположении духа.
- Доволен ли я собой и тем, как складывается моя жизнь?
- Тоже нет. Я думаю, что могу и достоин лучшей доли, однако не прилагаю никаких усилий к тому, чтобы осуществить свои мечты.
- Думал ли я о самоубийстве?
- Думал. Причем не раз. Однако, в силу трусости, мои раздумья остались лишь теорией.
- Талантлив ли я?
- Мне говорят, что да. Но я отнекиваюсь, страхуя себя на случай возможного конфуза. Хотя...в глубине души уверен в своей исключительности и пр.
- Моя мечта?
- Раздать долги, привести в порядок купленный мною дом в деревне, сделать комнату в японском стиле, купить кресло-качалку. Сидеть, курить и смотреть на яблоневый сад. И чтобы в моем доме никогда не переводились гости.
- А что же во мне хорошего?
- Наверное, только то, что есть люди, которые меня любят по-настоящему, то что я кому-то нужен, и то, что я стараюсь никому не причинять зла.


Владимир Грибакин

[Neznakomka]

Я – это не я. Я – это Он. Тот, который сидит во мне.
Ему всегда что-то надо.
Он всегда куда-то стремится.
Он заставляет совершать глупости, от которых мне потом только хуже.
Он любит выпить, а у меня наутро раскалывается голова.
Он любит флиртовать – мне потом стыдно смотреть в глаза обманутых женщин.
Он непрерывно пишет стихи, которые я потом читаю с отвращением.
Он постоянно думает о смысле жизни, о своей исключительности, а я стираю носки и по утрам выношу мусор.
Он любит порассуждать на высокие темы – о Феллини, Тарковском, Бодлере, Дали и Шемякине, Высоцком и Губермане, а я соглашаюсь с ним и украдкой смотрю «Кривое зеркало».
Он мечтает о славе и признании, толпах восторженных поклонниц и памятнике при жизни, а я заливаю кипятком «Даширак» и пересчитываю мелочь в карманах.
Он обожает выглядеть стильно, Гуччи, Лагерфельда и Дольче вместе с Габанной, а для меня Черкизовский рынок – лучший бутик.
Он носит серьгу, а мне приходится ходить с дыркой в ухе.
Он любит шикануть, а я потом затягиваю пояс и отдаю его долги.
Он настолько же ярок, насколько я неприметен. И настолько же распущен, насколько я сдержан.
Всё то, что не нравится мне – обязательно понравится Ему.
Я ненавижу Его всей душой и, видимо, это чувство взаимно.
Но утром мы вместе открываем глаза, смотрим на потолок, а потом, поддерживая друг друга под руку и сонно моргая, шлепаем на кухню пить кофе.

Владимир Грибакин

[Neznakomka]

Она достала откуда-то из запыленных, давно не тревожимых дебрей своего комода белый, словно крылья ангела листочек. Повертела его в руках. Поднесла к лицу и, прикрыв глаза, глотнула его аромат.
«Быть может, так пахнет счастье?»

Прошла за стол, взяла между тонких, длинных пальцев карандаш и стала бездумно и бесцельно водить графитом по гладкой поверхности листа. При этом ее лицо было сосредоточенным, задумчивым, серьезным, а взгляд – рассеянным, веселым и довольным. Она то смело и дерзко проводила прямую линию вверх, то виляла «восьмеркой» до головокружения, то чертила забавные зигзаги. Стройный кусочек дерева оставлял за собой едва блестящий, переливающийся серебряный свет. Одно неловкое движение - и уже, изрядно подтупившийся стержень рвет изрисованный лист. От неожиданности она «ойкает». Сильно расстраивается. Почти плачет. Глаза наливаются обидой, лицо покрывает легкая тень.

Но она разворачивается к зеркалу, висевшему неподалеку. Глядит на молодую, здоровую, красивую девушку, отраженную в нем. Робко улыбнулась ей. Встает из-за стола. Аккуратно складывает испорченный листочек пополам, и закидывает подальше в таинственную глушь комода, разбираться в которой не было никакого желания.

Она тут же направляется на кухню. Хочется ей приготовить что-нибудь необычное, новое, свежее. В кухне вкусно пахнет апельсинами. Она набирает полные легкие этого ярко-оранжевого аромата.
«Быть может, так пахнет счастье?»


Аксинья Чехова

[Neznakomka]

Покой - это безмолвие вечности, ясный зимний день, который пронизывает прозрачный морозный воздух, неподвижное спокойствие северного моря. А еще это невероятная ясность мыслей и чистота.
Тревога похожа на нервную трель скрипки в дрожащих руках музыканта.
А радость - на теплый солнечный день, когда на небе нет ни облачка.
Веселье - это звонкий смех весенней капели в конце марта.
Светлая грусть похожа на легкую предрассветную дымку, когда гаснут последние звезды, ночь уступает свое место новому дню, и чего-то немного жаль.
Меланхолия, как мелкий серый дождь поздней осенью, может поселиться в душах людей.
Ярость похожа на рев взбесившейся стихии мирового океана, свирепствующего ветра, который носит по небу грозовые тучи.
Счастье - на яркую вспышку, почти алую утреннюю зарю.
Надежда, как свет в конце тоннеля, указывает людям путь.
Страх, будто ледяная корка, сковывает, просто парализует душу.
Отчаянье - это серый туман в свете красного восходящего солнца, это странник, сбившийся с пути и потерявший смысл жизни.


Найтли Алина

[Neznakomka]

***
Тишина почти беззвучно, будто бы переговариваясь сама с собой, звучала на два голоса:
- Ты откуда?
- Оттуда…
- Я знаю что оттуда, откуда все мы. Я о другом. Из какой, из чьей ты жизни? Что делать на Земле собираешься?
- Родиться.
- Ну что ты в самом деле?! Это понятно. Я тоже родиться собираюсь. А дальше?
- Просто родиться… Моя будущая мама мне очень нравится… Мне бы тоже хотелось понравиться ей…
- И это понятно! Я все равно о другом! Ты после рождения чем собираешься заниматься? Кем хочешь стать? Где жить?
- Говорю же, хочу родиться и понравиться своей маме, чтобы она успела меня полюбить, как никого до этого не любила.
- А дальше?
- Как только мама полюбит меня, я вернусь сюда.
- Но почему? Разве тебе не захочется быть рядом с ней?
- Конечно, захочется. Но… так надо.
- А вдруг ты ей не понравишься, ну родишься не ко времени, а то окажется, что она ждала не мальчика, а девочку, или наоборот, что тогда?
- Тогда я останусь с ней до той поры, пока она все же меня полюбит. Я очень постараюсь.
- И что?
- Там увидишь…
- Увижу? Где – там? Как я тебя найду?
- Мы снова увидимся. Здесь… Когда-нибудь.
- Почему ты не хочешь встретиться со мной на Земле?
- Потому что на Земле мы не узнаем друг друга.
- А может все произойти как-то по-другому?
- Может. Вариантов всегда несколько.
- Почему? Кто и как решает, какой из вариантов выбрать?
- Решает и выбирает каждый - мыслью, словом, поступком.
- Откуда ты все это знаешь?
- Я старше тебя на тысячу рождений.
- И тебе не скучно в тысячный раз рождаться?
- Каждый раз все интересней, все труднее.
- Интересней или трудней?
- И интереснее, и труднее.
- Ты непонятно объясняешь!
- Я не объясняю. Знание приходит ко всем. Постепенно. Ты поймешь.
- А знаешь…
- Тсс!.. Ты разбудишь мою будущую маму!.. Тихо!.. Давай помолчим,… Смотри, она улыбнулась во сне... Ей снится что-то хорошее…

***
Солнечный зайчик уютно дремал в мягких складках подушки, шелковистые отблески светлых волос спящей девочки манили его к себе. Теплая нега и покой разливались по постели. Зайчик потянулся к малышке своей невесомой светящейся сутью и, не удержавшись, ярко засиял от восторга на подрагивающих кончиках ее ресниц.
Приближающиеся, легкие, едва слышные, осторожные шаги остановились у кроватки, замерли, и в следующее мгновение сияющий зайчик утонул в мягких губах нежного поцелуя. Переливаясь из ресничек спящей девочки в теплое дыхание ее мамы, зайчик порадовался тому, что удачно родился сегодняшним утром с первым солнечным лучом, и верно выбрал окошко именно этой комнаты, в которой сейчас спит маленькая девочка. Решив, что не уйдет отсюда даже после захода солнца, он улучил момент и вместе с солнечным лучом заискрился в ясной радужной оболочке больших глаз молодой женщины, сверкая, озаряя счастливым светом все, на что она смотрела.

Начинался первый день, день, когда встретились новорожденная девочка, молодая женщина и сияющий солнечный свет - две души и светлый дух, их охраняющий.


© Лариса Колько

[Neznakomka]

Я люблю тебя. Сколько себя помню, мы рядом. В детстве я не понимала тебя, со временем узнала ближе. Ты даешь мне возможность быть собой, без игры, притворства, учета ролей. Терпеливо слушаешь звучащие во мне мысли, помогаешь исправить совершенные ошибки, ловишь витающие в пространстве рифмы, слова для моих стихов и рассказов. Порой, из ничего ты рождаешь и даришь надежду даже, когда я сама и другие потеряли ее или намеренно не позволяют ей приблизиться, ведь надежда – повод начать все сначала или хотя бы не бросать начатое. Иногда, нестерпимо хочется забыть все и уйти навсегда, но… думаю, ты не оставишь меня и там, в неизвестном далеке.

Я чувствую тебя ночами и по утрам, просыпаясь. Взгляд ловит твое отражение в оконном стекле, зеркале. Ты бродишь со мной по берегу моря, собираешь в ладони капли дождя, задумчиво всматриваешься в прохожих, сидя у окна за столиком неприметного кафе.

Нам всегда есть, о чем поговорить, помолчать.
Давай, согреем чаю, зажжем свечу, включим тихую музыку – наши любимые мелодии. Посидим, пополуночничаем.

Спасибо за то, что ты есть. Я люблю тебя, мое одиночество...


© Лариса Колько

[Neznakomka]

На балконе 11-го этажа, на светлом кафельном полу мальчик увидел небывалое – одинокое, большое и все еще яркое крыло бабочки. Он опустился перед ним и смотрел не отрываясь. И в сочном цвете красок показалось ему синее небо, большие зеленые деревья в плодах, пестрые птицы и… разукрашенное и суровое лицо индейца в зарослях…

В тоненькой строчке рисунка различил он ленточку речушки, сбегающей с отвесной горы, овраг, ущелье, пещеру, и показалось, что перед ним карта с очертаниями неизвестного острова. Тайные знаки на ней, указатели и… целый мир приключений, где черные паруса на горизонте, пираты на мачтах с длинными пистолетами и индейцы в засаде у берега…

Целый мир приключений, о котором всегда мечтал и, которого нет ни у кого. Протяни руку – и он твой. И рука потянулась в обладание, и приблизилась, и вот-вот взяла бы… но ветер… Да, пожалуй, и не ветер даже, а простой противный сквозняк из комнаты вдруг вмешался. Нахально подхватил этот чудо-остров… и понес.

Мальчик бросился за ним, но наткнулся на перила и замер с протянутой рукой между прутьями. Ярким фантиком крыло кувырнулось на его глазах, последний раз мелькнуло красками перед углом дома и скрылось навсегда…

Лежа на диване, мальчик горько плакал потом, скорбя о потере. И казалось, что нет на свете горя горестнее. И свидетелем всему, что случилось, были только большие напольные часы в углу, да бабушка в проеме двери. Может, она бы и нашла, чем успокоить его, и могла бы сказать ему, что нету потерь без приобретений, но она стояла, не шевелясь, и только поглядывала на него поверх очков. Когда-то, может быть завтра, а, может, и спустя четверть часа, он и сам поймет, что мир на крыле бабочки не скрылся от него за углом и теперь навсегда с ним...

© Оле Ру

[Neznakomka]

Тише шороха листьев мои шаги к тебе…

Устав от долгого пути, от бесконечности стремлений и тяжести пути пока земного, от прожитых веков и дней, от холода ветров и доброй чаши терпкого вина, от тех молитв и клятв, что ты забыл уже, от тех обетов, что шептал лишь ветру, от каждого глотка земного, от пылкого признанья не забыть, вновь забывая, устав любить тех, кто придаст, устав искать свою мечту в пылу людских сражений, приди ко мне, в альковы тишины. Я расскажу тебе о серых бастионах, о том, как зацветает вереск на болотах, о белых единорогах и о серебряных драконах, о том, что наш земной урок лишь часть большой дороги. О том, что я сама не раз боялась утонуть в холодной чаше тьмы в моей душе, о том, что сотни раз я отрекалась от всего былого, о том, что как безумная живу своей мечтой о нашем позабытом Доме где-то в гранях Междумирья, на тропах сумрачных, так далеко, что и не вспомнить.
Ты знаешь, я жду, когда ты вновь придешь ко мне, как приходил уже однажды. Быть может за мечтой, за силой или просто, чтоб услышать сказку. Ведь для тебя так странно бьется мое сердце, чтоб знал ты, что не будешь одинок, и даже если каждый отвернется, ты помни, брат лишь тот, кто позабыть не смог. Я вновь, как и когда-то расскажу тебе о радости полёта, о бесконечности земных дорог… я говорила ведь тебе давно об этом, но просто ты тогда понять не смог.
Я прилечу к тебе, если ты позовешь меня сквозь жизнь и смерть, даже если у меня не будет тела. Я прилечу к порогу обреченных и к райским вратам, я приду к твоему земному дому и найду тебя в мирах тьмы. Я приду… Холодным ветром открывая твои ставни, играя в гривах боевых коней, дождем лаская твоё лицо, каплями росы касаясь твоих ног, пением птиц зачаровывая твою душу, …я память твоя о тех мирах, в которых мы рождались когда-то. Я память, что ты забыл, забыть желая…
Нет имени у меня – как одиноко… Нет голоса, чтоб сказать о любви моей. Нет крыльев, чтоб укрыть плечи твои. Я жизнь твоя, любимый. Я смерть, что придет за тобой в назначенный час. Я тьма твоя, ласкающая веки. Я свет твой, согревающий душу... Я всегда с тобой… до огня и костра…
Я память твоя, о тех мирах, в которых мы рождались когда-то. Я память, что ты забыл забыть желая…


© Кира Анатольевна

[Neznakomka]

Моей младшей дочери посвящается.



- « Ну что, доктор, как поживает мой малыш?» - весело спросила я, после того, как врач закончил смотреть моего ребеночка в кабинете ультразвукового исследования.
- «Вам придется сделать аборт! Налицо многочисленные пороки развития плода».

По мере того, как до меня доходил смысл сказанного, глаза медленно заполнялись слезами. Его слова – как обухом по голове. Почему? Господи, за что? И пусть это мой третий ребенок, но я его уже люблю! Этого не может быть!
- «Вы не ошиблись?» - спросила я с надеждой и тайной мольбой.
Доктор, высокий стройный, не молодой уже человек, говорил четко и предельно жестко.
- «Во всем Невском районе у нас самый лучший УЗИ-аппарат, на такой аппаратуре не ошибаются» – произнес он, видимо желая, чтобы до меня побыстрее дошло. «Вам придется сделать аборт!»
- «Я..., я.. не хочу» – сказала я чуть слышно.
- «А я Вам настоятельно советую не оставлять беременность. Вы ведь уже не молоды и, как я понял, не очень богаты, да еще с двумя детьми. Зачем Вам третий ребенок, да, тем более, больной? У нас очень хорошая клиника, все сделают в лучшем виде, пока срок еще не очень большой,.. и стоимость не высокая, не то, что везде. А для женщин после тридцати пяти у нас еще и скидка полагается» - немного более мягко произнес он.
- «Я не хочу, я люблю его» - на сей раз, мой голос звучал громче и более уверенно. «Каким бы он ни родился, он уже мой и я его никому не отдам!»
Доктор смерил меня холодным, презрительным взглядом. Губы его задрожали: «Одевайтесь» - резко сказал он и присел к столу. Его гордой осанке можно было только позавидовать. Продолжая посылать мне высокомерные взгляды, он напутствовал: « Как знаете. Только в Вашем возрасте я бы не стал рисковать. Потом волосы на себе рвать станете, да поздно будет. Где Вы возьмете денег на лечение ребенка?»

Мне стало тошно, больно и как-то противно. Зачем он о деньгах? Почему он думает, что у меня их нет? Ах да, моя одежда. Она такая старенькая …. Откуда ж ему знать, что она просто удобная. Судит по внешнему виду… Какой же он злой!
Доктор смотрел на меня холодно и уверенно. Мне показалось, что он видит меня насквозь. Словно рентген. Но что-то противоестественное было во всем этом. Слишком много отчужденности и решительности. Словно кол проглотил, подумалось мне. И ведет себя так, будто хочет меня запугать. Зачем?.. И тут меня осенило: «Господи, да ведь он врёт!» Все правильно. Нищая престарелая дамочка с двумя детьми – самый верный претендент на аборт! Надо только поднажать, напустить страху побольше и все – она твоя. Негодяй!!!
Судорога злости пробежала по моему лицу. «Вы считаете, что у меня нет денег? С чего это Вы взяли? – сквозь зубы процедила я. «Да, мне 38 лет, у меня третий ребенок, и я не богато одета… Кстати, мне так более комфортно, чем в костюмах от Версаче» - съязвила я. «Но все это еще не повод, чтобы считать мои деньги и решать за меня, да еще рассчитывать на полное отсутствие мозгов в моей голове!.. Аборта не будет! Не надейтесь! Я все про Вас уже поняла».

Презрительное выражение лица сменилось сначала гневом, потом нотки его стали гаснуть и появились искорки страха. Спина его, некогда прямая, ссутулилась, губы задрожали еще больше. «Женщина, не изображайте из себя святую, на мой взгляд, вы просто дура, которая не понимает, что делает. Я только предложил Вам наиболее выгодный для Вас вариант. Не хотите, как хотите. Я не настаиваю». Он снова взял в руки уже выписанное заключение о результатах УЗИ и напротив диагноза поставил жирный знак вопроса.
«Зачем это?» - удивилась я.
«Да, так, на всякий случай». А ниже подписал, что направляет меня в медико-генетический центр на повторное УЗИ второго уровня…

Я ехала домой с чувством, как будто о меня вытерли ноги. Ненависть пульсировала в висках, сердце противно щемило, мысли молниями буравили мозг. Негодяй!!! Интересно, сколько же детей нужно убить, чтобы съездить, например, в Турцию? А сколько надо убить еще,чтобы накопить на Канары? Ну, ладно, со мной у него не получилось! А скольких мамочек он вот так уже обманул, сколько ни в чем неповинных душ на тот свет отправил? Антихрист!!!

В комнате было шумно. Две маленьких девочки, двух и четырех лет, бегали по всей квартире друг за другом и забавно верещали. Звонок в дверь застал их в коридоре.
«Лиза пришла!» - громко возвестила старшая из мелких.
«Изя пи-и-ся!» - вторила ей младшая. Я открыла дверь и впустила еще одну свою дочь, мою десятиклассницу-отличницу, вернувшуюся из школы. «Как дела?» - спросила я для проформы, зная, что ничего плохого случится не может. «Нормально, две пятерки и четверка» - улыбнулась Лизика. «Раздевайся, обедать будем». «Угу, сейчас, мне только позвонить надо». Я отправилась на кухню разогревать суп, младшенькая Алёнка бросилась за мной следом и со всего маху врезалась в меня. Немного посидев, поморгав глазами, она поднялась, крепко обняла меня за ноги и тихо промолвила: «Ма-ма-ська, я тебя юбью…». На мои глаза навернулись слезы счастья и боли. Воспоминания того дня никогда не сотрутся из моей памяти…
Но, Бог ему судья… тому человеку... Главное, что Ангел родился!


© Александра Величкевич

[Neznakomka]

За окном октябрь. С самого утра моросит холодный дождь. Облетают листья… унылое состояние понедельника вяло протекает по моим венам. Странно другое… По моим внутренним ощущениям я сейчас нахожусь в яблоневом саду. В тени старых деревьев укрылась беседка увитая виноградом… Дует легкий ветер.. Я сижу в удобном плетенном кресле, перед мной столик, на котором стоит чашка с горячим кофе и лежит какая-то книга…Я не знаю автора, но текст несмотря на свою простоту завораживает и заставляет периодически откладывать книгу, чтобы задуматься над словами автора… задуматься над своей жизнью. Сквозь прикрытые ресницы я чувствую, умиротворенность и спокойствие этого мира. Слышу скрип кресла, мелодичный разговор пчел, слышу, как ветер переворачивает страницы книги…Мне не хочется покидать это место. Но я…Я открываю глаза и вижу, что за окном осень…моросящий дождь… И только тот клочок нереализованного летнего утра согревает моё сердце…

© Антон Анатольевич К.