Измена и шанс

[Принцыска]

вот и тебе надо повзрослеть)

не надо

тьфу тьфу тьфу это далеко от меня. и не коснулось... и надеюсь,что никогда не коснеться... в том числе и моих детей..хотя...никто не от чего не застрахован

[13Warrior]

вооот!
это мое право.обижаться или нет.общаться от обиды или нет!

в обидах тоже ничего хорошего нету)

[Принцыска]

в обидах тоже ничего хорошего нету)

знаю!

[13Warrior]

знаю!

но обижаюсь))))

[Принцыска]

но обижаюсь))))

ага

[IamLucky]

Да к черту общество! Как жениться (замуж выходить) так никто общество не слушает... а как проблему решить, общество... ЭГОИЗМ это и ГОРДЫНЯ!!!

Согласна, разрушить отношения легко, спасти сложнее. У Андре Моруа в Письмах незнакомке есть отличный рассказ-совет, подходит как женщинам, так и мужчинам.

Андре МОРУА, ПИСЬМА НЕЗНАКОМКЕ

О другой женщине

Другая была еще невидима, а вы уже догадывались о ее суще­ствовании. Порою под травяным покровом лужайки незаметно струится ручей; гуляя, вы замечаете, что трава тут гуще и выше, а почва чуть пористая и немного оседает под ногами. Это всего лишь приметы, но они не обманывают: вода где-то здесь. Или же иногда перед болезнью, когда явных ее признаков еще нет, вы ведете при­вычный образ жизни, но тем не менее какое-то недомогание, бес­причинная тревога уже предупреждают вас о скрытой опасности. — Что это со мною? — говорите вы.— Мне нездоровится. Так было и тогда, когда у вашего мужа появилась Другая. «Что это с ним такое? — думали вы.— Он не тот, что прежде». До сих пор он по вечерам рассказывал вам, как провел день; ему нрави­лось приводить множество подробностей (мужчины любят порас­сказать о себе); он сообщал вам о своих планах на завтрашний день. Мало-помалу его ежевечерние отчеты сделались несколько туман­ными. Вы начали замечать в его времяпрепровождении непонятные перерывы. Впрочем, он и сам сознавал уязвимость своих объясне­ний. Он только вскользь упоминал о тех или иных часах, путался. Вы ломали себе голову: «Что же он хочет скрыть?»
Вы полагали, что после десяти лет замужества хорошо его из­учили. Вы знали, чем он интересуется: службой, политикой, спор­том, немного живописью и нисколько литературой и музыкой. Те­перь же он охотно обсуждал книжные новинки. Вдруг небрежно спрашивал: «Есть ли у нас романы Стендаля? Я бы с удовольст­вием перечитал их». Но вы-то знали, что он их ни разу не читал.
Прежде столь равнодушный к вашим туалетам, он вдруг стал спрашивать: «Почему ты не носишь платья из набивной материи? Они так нарядны». Или же говорил: «Постригись короче. Эти кон­ские хвосты уже вышли из моды». Даже его политические взгляды переменились, он начал терпимее относиться к передовым воззре­ниям. О любви он заговорил теперь как-то странно и необычайно пылко, о браке же отзывался довольно цинично. Словом, вы пере­стали узнавать его.
Вскоре последние сомнения рассеялись. Под некогда твердой почвой ныне струился поток. Другая была тут. Но кто она? Вы ста­рались представить ее себе, мысленно воссоздать ее облик, ис­пользуя те сведения, какие ваш муж, сам того не желая, сообщал вам каждый день. Она, должно быть, молода, хороша собой, пре­красно одевается; она образованна или умело прикидывается та­кой; ездит верхом (ибо ваш муж, который уже давно отказался от конного спорта, стал говорить: «Доктор советует мне увеличить физическую нагрузку, и мне опять захотелось поездить верхом»). Она, как видно, живет возле Люксембургского дворца: то и дело об­наруживалось, что какие-то самые неправдоподобные дела вынуж­дали вашего супруга попадать именно в этот квартал.
А затем однажды, на обеде у ваших друзей, вы ее увидели. О! Вам не понадобилось ни особых усилий, ни проницательности, чтобы узнать ее. Увы1 Довольно было понаблюдать за выражением лица вашего мужа. Он ласкал ее взором. Он старался разгова­ривать с нею как можно меньше, но они будто невзначай обме­нивались то едва заметным кивком, то едва уловимой улыбкой, думая, что никто этого не видит, вы же с болью замечали все это. Хозяйка дома сообщила вам, что Другая сама захотела с вами встретиться.
— С чего бы это?
— Не знаю... она много слышала о вас... И ей до смерти хоте­лось познакомиться с вами.
По деланно равнодушному тону вашей собеседницы вы поняли, что она тоже знает. Вы были одновременно поражены, огорчены и озадачены, и прежде всего потому, что эта женщина позволила себе покуситься на вашего собственного мужа. Не отдавая себе в том отчета, вы уже давно считали, что он принадлежит вам одной, что он стал частью вас самой. В ваших глазах он уже больше не был свободным человеком, как другие, нет, он сделался как бы вашей плотью. И потому Другая имела не больше права отобрать его у вас, чем отрубить вам руку или похитить у вас обручальное кольцо.
Вас озадачило также то, что Другая одновременно и походила на образ, мысленно созданный вами, и оказалась иной. И впрямь, довольно было послушать ее, чтобы сразу распознать источник новых мыслей, новых устремлений и даже новых словечек вашего мужа. Она говорила о лошадях, о скачках, цитировала авторов книг, к которым у вашего супруга с недавних пор пробудился столь необычный для него интерес. Но вы нашли, что она не более молода и, говоря откровенно, не более хороша собой, чем вы. Пожалуй, у нее был красивый лоб, выразительные глаза. И только. Рот ее показался вам чувственным и вульгарным. Речь ее была оживленной, но не яркой и скоро вам наскучила. «Да что он в ней такого нашел?» — в недоумении спрашивали вы себя.
Возвратившись к себе, вы сразу же накинулись на мужа:
— Что это за супружеская пара? Откуда ты их знаешь?
— Деловые отношения,— промямлил он и постарался переме­нить тему разговора.
Но вы твердо решили донять его.
— Я не нахожу эту женщину слишком приятной. Судя по все­му, она донельзя довольна собой, но, говоря по правде, без особых на то оснований.
Он попробовал было сдержаться, но его увлечение было так сильно, что он стал вам перечить.
— Я держусь иного мнения, чем ты,— ответил он, стараясь при­нять безразличный вид,— она красива, и в ней много очарования.
— Красива! Ты, видно, не разглядел, какой у нее рот! В ярости он пожал плечами и ответил с некоторым самодо­вольством:
— Напротив, я очень хорошо разглядел, какой у нее рот! В отчаянии вы продолжали сокрушать (так вы думали) Сопер­ницу. И муж и вы заснули только в два часа ночи после изнури­тельной и тягостной сцены. На следующее утро он был подчеркнуто холоден с вами и сказал:
— Я не буду обедать дома.
— Почему?
— Потому что я не буду обедать дома. И дело с концом. Хо­зяин я еще самому себе или нет?
Тогда вы поняли, что допустили накануне ужасную ошибку. Влюбленного мужчину не оторвать от его избранницы, плохо о ней отзываясь. Она кажется ему очаровательной; если вы скажете ему, что это не так, он решит, что не он обманывается, а вы не умеете смотреть правде в глаза, а главное — не хотите этого делать, ибо чертовски ревнивы. Мы еще об этом потолкуем. Прощайте.

О другой женщине
Письмо второе

Вы женщина умная и вполне оценили опасность. О! Вашим первым побуждением было сделать их жизнь невыносимой. Са­мой ли начать слежку за мужем или предоставить это кому-то другому? У нее тоже есть супруг, который, вероятно, ничего не подозревает. Чего проще: надо поселить в нем тревогу и заставить его следить за нею? Но, оставшись в одиночестве, вы надолго по­грузились в горестные размышления.
«Да, у меня есть все основания для ревности, и я могу отра­вить им жизнь. Но чего я этим добьюсь? В глазах мужа я окажусь тем, чем уже была для него накануне вечером: досадной помехой, докукой, пожалуй, даже мегерой. До сих пор вопреки всему его связывали со мной воспоминания, привычки и — думаю — непод­дельное чувство. Он ощущал свою вину передо мной, сам страдал от того, что страдаю я, и пытался ласковым обращением частично вознаградить меня за то, что собирался лишить меня любви.
Собирался?.. Только собирался? Ничто еще не доказывает, что он не устоял. Женщина эта, как видно, не слишком свободна; он и того меньше. Быть может, они ограничиваются пока прогулками, беседами в баре... Если я рассержу его, дам ему почувствовать, что он мой пленник, он, чего доброго, решится уйти от меня. Если и она ступит на ту же стезю, кто знает, как далеко они зайдут. Мо­жет быть, у нас и не дойдет до разрыва, а действуя неосторожно, я сама же разрушу нашу семью, в то время, как проявив немного терпения...»
Но тут от нового приступа ярости у вас заколотилось сердце.
«И все же до чего это несправедливо! Я безоглядно отдала ему всю жизнь. После свадьбы я ни разу не взглянула на других муж­чин. Все они казались мне какими-то ненастоящими. Они интере­совали меня постольку, поскольку могли быть полезны моему му­жу... Была ли я права? Не внушила ли я ему тем самым чувство слишком уж полного спокойствия на мой счет?.. Приятельницы часто предупреждали меня: «Остерегайся... Мужчины должны ис­пытывать волнение и любопытство. Если ты перестанешь быть для мужа тайной, он начнет искать ее в другом месте...» А меж тем мне было просто, мне и сейчас еще так просто пробудить в нем рев­ность... Не совершая ничего дурного... Просто с меньшим равно­душием относиться к нежным признаниям других мужчин. Некото­рые его друзья искали и все еще ищут случая поухаживать за мной. «Можно зайти к вам вечерком?» — спрашивают они.— «Могу ли я сводить вас в театр, пока Жак в деловой поездке?» Я всегда отка­зывалась, раз и навсегда решив неукоснительно соблюдать мужу верность. А если бы я принимала их ухаживания, если бы он в свой черед слегка помучился, разве это не напомнило бы ему, что и его жена вызывает интерес у других мужчин, что и она может нра­виться?»
У вас достало благоразумия отбросить этот план. Он был нелеп и опасен. Нелеп, ибо нельзя неволить собственную натуру. Как бы ни был он виноват, вы любили мужа, а его друзья, стоило позволить им больше свободы, быстро вызвали бы у вас омерзение. Опасен, так как нельзя предугадать реакцию вашего супруга. Огорчится ли он, будет ли раскаиваться, если у него появятся основания опа­саться вашего увлечения? Как знать? Не получится ли наоборот? Будучи без ума от Другой, он подумает: «Тем хуже для моей же­ны! До сих пор я ее щадил. Но коль скоро она сама не старается спасти нашу семью, незачем церемониться. Освободим друг друга».
Кокетство — оружие обоюдоострое. Оно ранит ту, которая, взяв­шись за него, совершит неловкое движение. Вы поняли это. «Но как же поступить?» — ломали вы себе голову, обедая в одиночестве и по-прежнему предаваясь горестным раздумьям.
«Обедают ли они сейчас вместе? о чем они говорят? Рассказы­вает ли он ей о той сцене, что я ему вчера закатила, и — по конт­расту со мной, с теми воплями, которые я, не помня себя, испуска­ла,— не кажется ли она ему прибежищем, где царят покой, неж­ность, счастье?.. Я наговорила о ней столько дурного, все, что ду­мала; наедине же с самой собой надо признать, что в моих сло­вах не было ни объективности, ни справедливости. Я судила о ней как соперница, а не как здравомыслящая женщина. Постараюсь разобраться... Если бы я не считала эту женщину врагом, способ­ным погубить мое счастье, что бы я о ней думала?»
И тогда вы совершили героическое усилие, чтобы взять себя в руки и взглянуть фактам в лицо; вечером, вернувшись домой, ваш муж с изумлением — и облегчением — нашел вас совершенно спокойной. Вы не задали ему ни одного вопроса. Он сам, по соб­ственной воле, с трогательной неловкостью признался, что совер­шенно случайно встретил Другую на выставке картин. Вы не стали спрашивать, каким чудом он, всегда столь далекий от изящных искусств, оказался на выставке. Напротив, вы сказали, что, коль скоро эта супружеская пара ему так мила, было бы очень славно пригласить и мужа и жену к обеду или к ужину. Он был поражен и даже стал возражать.
— Ты так считаешь? — усомнился он.— Но ее муж такой скуч­ный! Она, конечно, женщина приятная, однако совсем другого склада, чем ты. Ведь она тебе не понравилась. Мне не хотелось бы навязывать тебе ее общество.
Вы начали убеждать его, что он ошибается: накануне вечером усталость вызвала у вас раздражение, но, в сущности, вы ничего не имеете против Другой, наоборот; после упорной борьбы вы одер­жали верх, настояв на приглашении. То был вдвойне ловкий шаг. Вводя эту супружескую чету к себе в дом, вы резонно полагали, что лишите Соперницу притягательности тайны, прелести запретного плода. А главное, вы хотели вновь увидеть ее, присмотреться к ней и попытаться понять, чем же именно она привлекает вашего мужа.

О другой женщине
Письмо третье

Итак, Другая пришла к вам в гости; вы приняли ее весьма лю­безно, как следует рассмотрели, внимательно выслушали, стараясь оценить ее так, как оценил бы посторонний или влюбленный в нее человек. Испытание было мучительным, но полезным. Вы подметили множество черточек, которые ускользнули от вас при первой встрече. После ее ухода, в ночной тишине, когда ваш муж уже спал, вы под­вели итог вечеру.
«Она не более хороша собой, чем я, но умело пользуется своей красотой. У нее прекрасный вкус. Ее бежевое шерстяное платье, красный поясок, берет — все тщательно изучено, искусно подогна­но, безупречно... Может быть, дело в деньгах? Нет, и платье и берет не из дорогого магазина. Просто они выбраны с любовью. Сразу видно, что она стремится превратить себя в произведение искусства. Будем откровенны: в большой мере она в этом преуспела.
И вот еще что: я начинаю понимать, чем же она так привле­кает Жака. Сама я застенчива и молчалива. Кроме тех минут, когда я испытываю сильный гнев или огромное счастье — тогда я сама на себя не похожа,— я редко выражаю свои чувства. Это не моя вина. Так уж меня воспитали родители, люди суровые. Вид у меня всегда чопорный, да так оно и есть. Другая же — сама естествен­ность. Мой муж привел при ней слова Стендаля (Жак цитирует Стендаля! Это меня пугает... хотя и выглядит смешно!): «Я так люблю все естественное, что останавливаюсь на улице поглядеть, как собака гложет кость». Она проговорила: «Метко сказано!» Сама она ест и пьет с нескрываемым удовольствием. Очень красочно го­ворит о цветах и фруктах. Чувственность можно, оказывается, вы­ражать с большим изяществом. Я это поняла, глядя на Другую. Она прекрасная рассказчица, никогда не даст угаснуть беседе, я же, на­против, все время думаю, что бы такое сказать».
Когда вы вновь остались в одиночестве, вы долго плакали. Те­перь уже не от ненависти и даже не от ревности. А от сознания собственного ничтожества. Вам вдруг пришло в голову, что вы со­всем недостойны вашего мужа: «Он увлекся более яркой и привле­кательной женщиной; разве это преступление?» Вы так устроены, что слезы обычно знаменуют происходящий в вашей душе перелом к лучшему. Вы справились с собой и вытерли глаза. У вас созрело решение сразиться с Другой ее собственным оружием. Она весела? Вы тоже станете веселой. Она пленяет своей речью? Вы попробуете сделать вашу более содержательной, читая, чаще видясь с интерес­ными людьми. Она водила вашего супруга на выставки картин и ки­нофильмы? Разве это не по силам любой женщине, и особенно вам?
Вы надолго сохраните ужасное воспоминание о том периоде, который последовал за принятием этого решения. Поскольку Дру­гая восторжествовала, вы решили стать такой, как она. 01 Вы ста­рались целых три месяца и причинили себе столько хлопот! Вкла­дывая в свои старания всю душу, вы были достойны успеха! Но каким это кончилось провалом! Вы отважно сыграли героическую комедию. Прикидывались беззаботной, когда сердце разрывалось от отчаяния. Без устали придумывали развлечения на субботние и воскресные дни, чтобы угодить мужу. Сначала он лишь взирал на вас с удивлением. «Что это на тебя нашло? — говорил он.— Ты с ума сошла! Я так рад, что хотя бы в воскресенье могу спокойно отдохнуть, а ты заставляешь меня бегать по музеям!.. Нет уж, спасибо!» В другой раз он сказал: «Ты превратилась в настоящую трещотку. Тебя невозможно остановить, болтаешь, болтаешь без умолку. Право, ты утомляешь меня».
А сколько было пролито слез в тот день, когда, старательно выбрав английский костюм, который, как вы полагали, одобрила бы Другая, вы с гордостью показались в нем мужу. Сперва он ни­чего не заметил. Наконец вы спросили:
— Жак, ты ничего не говоришь... Как тебе мой костюм?
— Ну, костюм хоть куда! — ответил он. В эту минуту вы решили, что все потеряно. Оставалось прекра­тить борьбу и признать победу Другой. Пример одной из ваших подруг, назовем ее Третьей, принес вам спасение, раскрыв глаза на собственные ошибки.
Вы были знакомы с Анабеллой с детства. Уже в те давние годы она удивляла полным отсутствием характера. В общем, неплохая девочка, пожалуй, слишком добрая, она легко поддавалась влия­нию окружающих. И, в частности, вашему- Было время, когда Анабелла старалась походить на вас, подражая вашим прическам и списывая у вас домашние задания. Позднее вы встретились вновь — она по-прежнему была готова плясать под дудку первого встречного. Видела ли она, что ее друзья в восторге от какой-нибудь блондинки, она тут же шла краситься. Замечала ли, что у модной кинозвезды короткий, мастерски изваянный резцом божественного зодчего нос, ее тут же охватывало желание иметь в точности такой же, и она мчалась к хирургу-косметологу. Случай вновь столкнул ее с вами в самую трудную для вас минуту. Вы увидели, до какой степени и точеный нос, и серебристая прядь, и наигранная веселость портили эту горемыку. Вы точно прозрели.
«Надо быть не просто естественной, а естественной на свой лад»,— сказали вы себе.
С этого дня вы отказались от намерения уподобляться Другой. Вы попробовали сделать ее своей приятельницей. И без труда до­бились этого. Не подозревая о том, вы обладали в ее глазах боль­шим авторитетом. Ваш муж, оказывается, говорил ей о вас много хорошего; он ценил вас больше, чем вы полагали. И потому стоило вам поманить Другую, как она пришла. Это привело к курьезным переменам.
Возвращаясь со службы и заставая Другую у себя дома, ваш муж привыкал видеть в ней уже не героиню романа, но что-то вроде предмета домашнего обихода. Сперва эта неожиданная дружба забавляла его. Ему казалось, что он царит над вами обеи­ми. Но очень скоро близость между вами и Другой стала более тес­ной, чем между ним и ею. Две женщины гораздо быстрее найдут общий язык. Другая была болтлива и потому совершила оплошность. Она не удержалась и рассказала вам, что именно порицает в ва­шем супруге, прибавив, что придает гораздо -большее значение дружбе с вами, нежели его мимолетной прихоти. У вас достало благоразумия не пересказывать вашему Жаку ее слова — они при­чинили бы ему боль и задели бы самолюбие. Это было бы уже не только предосудительным поступком, но и тактической ошибкой. Он бы вам не поверил, поплакался бы Другой, а она бы с пеной у рта ото всего отперлась.
Вы терпеливо дожидались, пока созреют новые отношения. Лишь в одном вы послушались советов Другой и воспользовались ее опы­том. Она дала вам нужные адреса, сказала, у кого одеваться и при­чесываться. И тут уж вы постарались не подражать ей, а найти свой собственный стиль. Вами, как и ею, руководило стремление к со­вершенству. И вы обрели свое совершенство. С неописуемым счастьем вы заметили, что глаза вашего мужа с удовольствием оста­навливаются на вас и что он на людях гордится вами.
С героическим упорством вы продолжали приглашать и удер­живать подле себя Другую. Следовало окончательно подорвать ее престиж. Это не заняло много времени. Она исчерпала свои рас­сказы, начала повторяться. Продолжала ли она встречаться наедине с вашим мужем? Маловероятно, ибо он больше не лгал, рассказы­вая о том, как провел день. Ваш триумф оказался блистательным, хотя и тайным: однажды, когда вы предложили мужу втроем совер­шить туристическую поездку в автомобиле, ваша борьба заверши­лась окончательной победой. Вы втайне ликовали. Муж с раздраже­нием воскликнул:
— Ну нет!.. Снова эта женщина!.. Не понимаю, что ты так с ней носишься!
— Разве ты сам не находил ее приятной?
— Приятной,— пробурчал он,— приятной... Можно любить хорошее вино, но зачем постоянно прополаскивать им рот... А потом, по правде говоря, мне гораздо больше по душе быть с тобой вдвоем.
После этого Другая постепенно исчезла из вашей жизни. Встре­чи стали реже. Промежутки между ними удлинились. Другая сде­лалась всего лишь тенью. А потом и вовсе перестала существовать.
Ваш семейный очаг был спасен. Прощайте.

_______________________

очень мудрая женщина

[intracom]

семья не имеет никакой связи с сексом.
Если муж продолжает жить с семьей, значит он не изменял.
я бы сказав исправил свое душевное-физиологическое равновесие.
это как на массаж сходить. )) не защищаю мужчин гуляющих. но раз в 3-5 лет жизни это можно позволить. но не более.
сразу отвечу на выпад)) да и женшинам тоже.
В обоих случаях это должно быть на стороне один раз, как можно дальше от дома и в том слечае если уже не в терпеж

[nia]

В обоих случаях это должно быть на стороне один раз, как можно дальше от дома и в том слечае если уже не в терпеж

а вот это ребячество и глупость.

[Русалка]

Ну, если еще и нормы придумывать да вводить...
Это ж в какие ворота...
Тогда уж сразу при женитьбе и договариваться - изменять можно друг другу, но в дом не нести...типа того, что ли???

[FELICE]

Тогда уж сразу при женитьбе и договариваться - изменять можно друг другу, но в дом не нести...типа того, что ли???

а если в дом принесешь или приведешь, то сам/сама убирать потом будешь, я тебе не помощник